"Анатолий Коган. Войку, сын Тудора (Хроника времен Штефана III Великого) " - читать интересную книгу автора

которым угадывалось море. И юноши, взбежавшие на гребень каменного вала, так
внезапно окунулись в сверкавшую, звенящую безмолвием голубизну утреннего
воздуха и бескрайних вод, что захотелось, раскинув руки, взлететь в
распахнутый простор и поплыть. Войку следил за многоножками галер, сновавших
на подходах к порту, далеко внизу. А Володимер чувствовал, как под легким
ветром с моря, среди лучей поднимающегося солнца начинает кружиться голова.
Но страха перед высотой не было. "Свободен, свободен!" - кричал в нем
ликующий молодой голос.
Рассказав о том, как Александр-воевода Добрый, дед здравствующего
господаря, врезал в первые, построенными еще полулегендарным князем Югой
стены крепости каменный куб цитадели, мессер Антонио повел юношей дальше, к
воротам. Шли мимо изящных, утопавших в сирени домов богатых негоциантов и
менял, владельцев мастерских и кораблей, капитанов крепостной стражи, живших
в городе бояр. Сверкнули на солнце венецианскими стеклами каменные хоромы,
где когда-то, в дни великой силы генуэзской общины Четатя-Албэ, жил консул
далекой итальянской республики. Затем все трое проследовали мимо домов
именитых купеческих семейств; некоторые из них свили гнезда на этой скале за
двести лет до этого и крепко связывали отсюда смелыми торговыми операциями
все четыре конца известной тогда вселенной.
- Здесь живет его милость пан Калояни, родом из греков, и его
предприимчивый сын Дукас, - говорил Зодчий. - А тут - контора Димитрия
Валиата, из валахов, или, как они зовут себя сами, - из мунтян. Пан
Димитрий, почтенный отпрыск ныне почившего, но не менее знаменитого пана
Юги, ведет дела со славнейшими негоциантами Львова, а ты, Влад, должен
знать, что тамошние купцы не берут в товарищи дураков. Кстати, во Львове его
агентом сидит почтеннейший из армян пан Мимикон Сорхиян. Не слыхал о таком?
Володимер покачал головой.
- Ну да, - улыбнулся Зодчий, - в славном Львове монахи не знаются с
купцами, а воины с монахами. У нас же Меркурий объединяет многих. Вот дом
преподобного отца Виссариона, пресвитера здешнего храма богородицы; святой
отец прибрал к рукам половину белгородского хлебного торга.
Зодчий продолжал называть имена купцов и менял, военачальников и
судовладельцев. Вокруг них стояли дома и конторы дельцов, в руки которых, по
суше и по морям, плыли все богатства, проходившие через эти понтийские
ворота тогдашней Европы. Именно здесь, вдали от базарной и портовой
сутолоки, в обставленных с роскошью покоях или на увитых виноградом
верандах, хозяева восточно-европейских рынков за чаркой доброго вина
заключали соглашения о крупнейших партиях сукна и кож, драгоценностей и
тканей, зерна и воска, утвари и рабов. Скреплялись сделки о грузах многих
кораблей, об урожае целого года, о поклажах огромных караванов.
Зодчий называл купеческие семейства города, гавани. Но Володимер не
очень-то прислушивался к плавной речи венецианцв. Мессер Антонио и его
молодые спутники подходили к внутренней стороне крепости, и смелый беглец с
загоревшимся взором следил за группами воинов, втаскивающих наверх, к
амбразурам, небольшие блестящие орудия.
- Вот что тебе больше, сын мой, по душе! - заметил мастер. - Дело
вправду любопытное - наши новые пушки. Отлиты целиком из меди, словно
колокола. Очень хорошие пушки, сынок. И делать их не в пример легче прежних,
из железа склепанных.
И Зодчий повел своих молодцев дальше, продолжая рассказывать историю