"Вольфганг Кеппен. Смерть в Риме" - читать интересную книгу автора

материалом. Это было готовое пополнение, пушечное мясо. Юдеян не
бездельничал. Он не обманул своих хозяев. Где бы он ни командовал -
возрождалась былая прусская слава, и, куда бы ни приезжал он, - всюду была
для него Великая Германия. Песок пустыни казался ему все еще песком
германских земель. Пусть Юдеян изгнан, но его корни целы: свою Германию,
которая когда-нибудь еще оздоровит мир, он носит в сердце. Флагшток
вздымался среди бури, он одиноко вздымался к солнцу, затуманенному песком,
вздымался одиноко и высоко в безбожное Ничто. Прозвучала команда. Слова
подстегнули солдат, как электрический ток. Они вытянулись еще напряженнее,
и флаг взвился! Какой великолепный символ бессмыслицы! На зеленом поле
алела утренняя звезда. Здесь можно было еще сбывать залежавшиеся товары:
призрак националистического государства, верность ему и идею вражды к
иноплеменным, - сбывать этим братьям, из которых всегда можно извлечь
пользу, им Юдеян обязан тем, что у него сегодня опять есть деньги, почет,
положение.
Напрасно он надел темный костюм. Юдеян выглядел в нем как разжиревший
конфирмант, и его бесила мысль о том, что папаша, школьный учитель,
некогда заставил его идти к алтарю господню именно в таком мещанском
одеянии. Это произошло в тысяча девятьсот пятнадцатом году, он стремился
на фронт, прочь из школы, но ему, маленькому Готлибу, отказали, и вот он
отомстил, так и не кончил школы: в тысяча девятьсот семнадцатом ему
швырнули вслед его notabitur [свидетельство об окончании школы (лат.)] и
он попал на офицерские курсы, а не на фронт, потом стал лейтенантом, тоже
не на фронте, однако пули все же свистели вокруг Юдеяна - это были времена
добровольческих корпусов, сражений при Аннаберге, боев со спартаковцами,
времена капповского путча, боев в Руре и, наконец, тайных патрулей; они
действовали в лесах, исполняли приговоры фемы, стреляли людям в затылок.
Таким был "богемный" период его жизни, его молодость, а, как поется в
песне, молодость прекрасна и она не вернется. На службе у Гитлера Юдеян
обуржуазился, преуспел, нагулял жиру, получил высокие звания, сочетался
браком и тем самым породнился с "мартовской фиалкой" - соратником по
капповскому путчу, с корыстолюбцем, карьеристом и подхалимом, с
обер-президентом и обер-бургомистром, с распорядителем финансов фюрера и
участником нацистской говорильни; теперь свояк его опять на коне, отец
города, снова избран народом, само собой разумеется согласно строго
демократическим принципам; он породнился с Фридрихом-Вильгельмом
Пфафратом, хотя считал его последним дерьмом; именно ему Юдеян в минуту
слабости сообщил в письменной форме, что пусть, дескать, не льют о нем
слезы, он снова в седле, а затем дал согласие на это идиотское свидание в
Риме.
Свояк ответил, что все уладит. Но что именно? Возврат на родину?
Искупление? Помилование? И в результате какое-нибудь местечко? Этот
Пфафрат ужасно важничает! Да и хочет ли Юдеян возвращаться? Нужна ли ему
эта видимость искупления, эта свобода, которую даст помилование? Он и
сейчас свободен. Вот список его дел. Нужно закупить танки, пушки,
самолеты, остатки вооружения - все эти машины, уже устаревшие для грядущей
великой бойни, но еще вполне пригодные для малой войны в пустыне, для
путчей и мятежей. У Юдеяна были кредиты в банках, он был наделен
полномочиями. Ему предстояло иметь дело со спекулянтами оружием обоих
полушарий. Предстояло вербовать старых соратников. Словом, он был в самой