"Павел Ефимович Кодочигов. Здравствуй, Марта! " - читать интересную книгу автора

ей другую квартиру... на третьем этаже. Да у меня все дети красивые были...
Помолчали.
Заметив, что я рассматриваю самодельную, крепко сбитую мебель, Эмилия
Ермолаевна оживилась:
- Сама мастерила - я ко всему привычная. С девяти лет в пастушки пошла,
всякую работу могу делать. Когда из Литвы вернулась, сама дом
отремонтировала, печь сложила. А сюда недавно переехала. Боре, внучку, когда
женился и жил на частной квартире, тоже стол, табуретки и все прочее
сделала. Говорю ему как-то: сходил бы к начальству, может, в память о матери
тебе квартиру дадут? А он: "Если и получу квартиру, то так, как все
получают, а спекулировать памятью матери не буду". Тоже прав. Что ему
возразишь?
За окном густеют сумерки, набирает силу дождь. На столе давно чай, и
Эмилия Ермолаевна зорко следит за тем, чтобы я не стеснялся и накладывал
побольше варенья. Не торопясь рассказывает о своей жизни:
- Однажды прихожу домой, а на крыше мальчишки лазают. Что вы, мальчики,
здесь делаете, спрашиваю. Крышу обмеряем, отвечают, новую вам будем делать,
шифером покроем. Говорю им: милые вы мои, да зачем же на такую старую хату
новый шифер тратить? Ни к чему это. Я, может, и умру скоро. В другой раз
подарки привезли. Приятно было, но зачем мне подарки? Мне государство
помогает, да и непривычная я к ним. Отвадила я их от этого дела. Вот только,
когда картофель надо выкопать, дрова на зиму заготовить, тогда допускаю. К
их приезду - они из Новгорода приезжают, из той школы, в которой Марта
училась, - всего наготовлю, они с собой еще больше привезут. Весело живем,
хорошо. Я с ними оживаю - такие хорошие ребята все, вежливые, послушные...
Чем больше вслушивался я в тихий, спокойный голос Эмилии Ермолаевны,
всматривался в ее лицо, тем больше нравилась мне эта женщина, простая,
бесхитростная, верная. Это она воспитала Марту такой отважной и в самое
тяжелое время была все время рядом с нею, а после ее гибели спасла ее сына.
Как ни была к ней жестока судьба, не сломилась, не разучилась радоваться
жизни. Трудилась в меру своих сил, а чаще - без меры. И сейчас не сидит без
дела. Боре надо свитер связать, чтобы не простыл, катаясь на лыжах. Его
жене, Вере, кофточку. Всем - варежки теплые. Вот только бы шерсти до стать
хорошей, а фасон она уже подобрала.
Не о себе, а о них, только вступающих в жизнь, все ее заботы, и потому
не прошлым живет, как нередко бывает в старости, а будущим. Всегда так жила.
Ребенка надо воспитывать, пока он лежит поперек лавки - утверждает
народная мудрость. Еще говорят, какие нравственные устои, привычки, понятия
закрепятся в человеке до пяти-шести лет, то с ним навсегда и останется.
Наверное, это правильно: стойкий характер и доброе, отзывчивое сердце
формируются не на пустом месте, и пример старших здесь, как путеводная
звезда. Много раз думал я об этом, читая и перечитывая довоенные дневники
Марты, бережно хранящиеся в школьном музее, особенно те строчки из них,
которые касаются матери. Сколько в них тепла, нежности, признательности и
взаимопонимания.
Но дневники я прочитал много позднее, а в тот дождливый вечер Эмилия
Ермолаевна показала мне письма внука, которые я с ее разрешения переписал в
блокнот, - они тоже многое объясняют.
"...Всем, что я имею, я обязан тебе. И если потеряю тебя, значит,
потеряю все, все, что у меня осталось самого дорогого, и останусь один, а