"Павел Ефимович Кодочигов. Здравствуй, Марта! " - читать интересную книгу автора

теперь до свиданья, родные..." Дальше-то как?
Пришлось Рае еще раз пропеть последний куплет. А Марта не унимается.
Почувствовала, как все воспрянули в камере, и решила подбодрить подруг:
- Давай еще раз, Рая. Сначала. Твоей песне, если хочешь знать, цены
нет. Мы ее сейчас вместе споем, выучим и будет, знаете, девушки, что у нас
будет? Своя песня. Песня нашей тюрьмы. Нашей камеры. Слова Раи Марковой.
Музыка народная на мотив известной песни "Раскинулось море широко"...
Посмеялись. Ох, уж эта Марта! Что-нибудь да придумает! И поддержали:
- Правильно! Рая, начинай. То уж смелая больно, а тут воды в рот
набрала.
Уговорили. Снова завела Рая песню, уже громче, увереннее, но допеть до
конца не удалось. Шум во дворе тюрьмы послышался. Загремели засовы.
- Пополнение?
- Интересно, кого еще привезли? Вдруг к нам, и так тесно...
- Ничего, в тесноте, да не в обиде. Давайте, девушки, встретим их нашей
песней.
- Что-то много народу?
- Охранники! Зачем бы это?
А те уже выкрикивали фамилии заключенных:
- Выходи!
- Выходи!
- Вещи взять с собой, вы переводитесь в тюрьму города Тельшяя! -
несколько раз громко, чтобы слышали остающиеся, объявили заключенным.
Что это они такие вежливые? Тюрьма притихла. Не поверила. Знала тюрьма:
если после полуночи, то расстрел.
Из женской камеры вывели Марту, Раю Маркову, Нину Леонтьеву.
В мертвой тишине громом отдались шаги охранников. Их было на этот раз
особенно много - по два на каждого заключенного.
Взревели моторы машин. Одна за другой выехали они из ворот тюрьмы и по
безлюдному городу направились за переезд, к выезду из Мажейкяя.
Миновали тихую, без огоньков, улицу, и в лица узников остро пахнуло
полем.
Поныряв в придорожных канавах, машины свернули влево и вместе с запахом
разогревшейся за день и не остывшей еще хвои укрепилась мысль: не другая
тюрьма - расстрел! Здесь, где всегда...
- Выходи! Раздеться до нижнего белья! Одежду в кучу - она вам больше не
понадобится...
Пьяный смех. Шуточки. Яма, окантованная серебристым песком. Ясная ночь.
Небо в звездах. С реки тянет прохладой.
Кучка обреченных в плотном окружении автоматов и винтовок. Не
вырваться. Это конец!


* * *

Какая трагедия разыгралась здесь душной июльской ночью? Кто пал первым,
и кого замучили последним? Об этом знают лишь каратели: из шестнадцати
заключенных, вывезенных из Мажейкяйской тюрьмы в ночь на двадцать четвертое
июля сорок четвертого года, в живых не осталось ни одного.
Поднаторевшие за три года войны в зверствах мастера расстрелов не