"Павел Ефимович Кодочигов. На той войне " - читать интересную книгу автора

вразумительное. Нелегкая принесла медсанбат в Демянку, и придется проезжать
еще Дряжженку, тоже ее, Катину, деревню, где знаком почти каждый и где тоже
будут спрашивать, что им делать.
А кто мог ответить на этот вопрос, сказать, как разовьются события даже
в самое ближайшее время, остановится фронт или нет, а если и остановится, то
когда, где и надолго ли. Катя не выдержала, закричала, чтобы ее слышали все:
- Уходите! Уходите скорее! И ты уходи! - прокричала Капе и разревелась
от своего бессилия хоть чем-то помочь растерянным, беззащитным и дорогим для
нее людям, над которыми нависла смертельная опасность.


* * *

Медсанбат остановился ночью. Комбат дал три часа на отдых, потом
приказал ставить палатки и копать щели для раненых. Грунт попался сухой и
песчаный. Лопата легко входила в него и увесисто полнилась. Катя машинально
вонзала ее, выкидывала песок наверх и налегала снова. Раз-два, раз-два,
раз-два, а мысли все еще были в Демянке, и надеялась Катя, что колхозники
все-таки решились сняться и теперь идут где-то и, может быть, догонят
медсанбат. Катя выпрямилась, подняла глаза на дорогу. Над ней в сером потоке
людей высилась башня покалеченного танка. Раненых везет, догадалась Катя,
заметив на броне фигурки в танкистских комбинезонах. Так и оказалось. Танк
свернул к палаткам, остановился.
- Принимайте десант! - высунувшись из люка, закричал оглохший командир
машины.
"И шутить-то как-то нехорошо стали", - подумала Катя, втыкая лопату в
землю.
Жаркая и сухая погода стояла давно, а этот день выдался наособицу.
Часам к девяти солнце выгнало из операционной палатки остатки ночной
прохлады, воздух в ней стал удушливым и терпким. Пот заливал глаза.
Головчинер, однако, был настроен благодушно, даже шутил между делом:
- Вентилятор бы сюда, кусочек льда из Арктики, а еще лучше бутылочку
пива из "Астории". Есть в Ленинграде такой ресторан, Катя. Пиво в нем!.. Где
же он застрял, проклятый? Поддержите-ка здесь. Приподнимите. Хорошо.
Молодчина! Сушите - дальше лезть придется, - хирург откинулся от стола,
распрямляя спину, я продолжал: - После войны, если останемся живыми, вы
обязательно приедете ко мне в гости. Я вас пивом так в "Астории" накачаю...
Тупой расширитель. Жом! А, чтоб вас! Прямой тут нужен. Вот тут приподнимите.
Хм, уперся в позвоночник, но не повредил, не повредил. Вот он, негодник! -
Головчинер поднял руку с зажатым в пинцете осколком, поразглядывал его и
бросил в таз. - Ей-ей-ей, а вот этой дырки я и не заметил. Что будем делать,
Катя? Ножницы. Парочку пеанов. Лигатуру. Сушите. Сейчас подштопаем, проведем
ревизию, упакуем и Шить будем.
Занятые работой, они не услышали ни команды "Воздух!", ни
приближающегося рева немецких бомбардировщиков. Хирург поднял голову после
разрыва первых бомб, какое-то время словно разглядывал, что творится по ту
сторону палатки, и снова склонился над столом. Худощавое лицо его стало
жестким, губы плотно сжались. Он молчал, пока не затянул последнюю лигатуру
и, как всегда, не прошелся пальцами по шву.
- Несите сразу в щель, - приказал санитарам, - а то они, пожалуй, и за