"П.В.Кочеткова, Т.И.Ревяко. Палачи и киллеры ("Энциклопедия преступлений и катастроф") " - читать интересную книгу автора

нужды, что мужчина справится с заданием метания бомбы лучше, чем она;
наконец, что если бы ее участие было необходимостью, то - я уверен -
товарищи обратились бы к ней. Но она настойчиво просила передать ее просьбу
Азефу, и я должен был согласиться.
Вскоре приехали Сазонов и, Азеф, и мы опять собрались вчетвером на
совещание.
На этот раз Каляева не было, зато присутствовал Швейцер. Я передал
товарищам просьбу Бриллиант.
Наступило молчание. Наконец Азеф медленно и, как всегда, по внешности
равнодушно сказал:
- Егор, как ваше мнение?
Сазонов покраснел, смешался, развел руками, подумал и сказал
нерешительно:
- Дора такой человек, что если пойдет, то сделает хорошо... Что же я
могу иметь против? Но...
Тут голос осекся.
- Договаривайте, - сказал Азеф.
- Нет, ничего... Что я могу иметь против?
Тогда заговорил Швейцер. Спокойно, отчетливо и уверенно он сказал, что
Дора, по его мнению, вполне подходящий человек для покушения и что он не
только ничего не имеет против ее участия, но, не колеблясь, дал бы ей бомбу.
Азеф посмотрел на меня:
- А вы, Веньямин?
Я сказал, что я решительно против непосредственного участия Доры в
покушении, хотя также вполне в ней уверен.
Я мотивировал свой отказ тем, что, по моему мнению, женщину можно
выпускать на террористический акт только тогда, когда организация без этого
обойтись не может. Так как мужчин довольно, то я настойчиво просил бы ей
отказать.
Азеф, задумавшись, молчал. Наконец, он поднял голову:
- Я не согласен с вами... По-моему, нет основания отказать Доре... Но,
если вы так хотите.. Пусть будет так.
15 июля между 8 и 9 часами я встретил на Николаевском вокзале Сазонова
и на Варшавском - Каляева. Они были одеты так же, как и неделю назад:
Сазонов - железнодорожным служащим, Каляев - швейцаром. Со следующим поездом
с того же Варшавского вокзала приехали из Двинска, где они жили последние
дни, Боришанский и Сикорский.
Пока я встречал товарищей, Дулебов у себя на дворе запряг лошадь и
проехал к Северной гостинице, где жил тогда Швейцер. Швейцер сел в его
пролетку и к началу десятого часа раздал бомбы в установленном месте - на
Офицерской и Торговой улицах за Мариинским театром. Самая большая,
двенадцатифунтовая бомба предназначалась Сазонову. Она была цилиндрической
формы, завернута в газетную бумагу и перевязана шнурком. Бомба Каляева была
обернута в платок.
Каляев и Сазонов не скрывали своих снарядов. Они несли их открыто в
руках. Боришанский и Сикорский спрятали свои бомбы под плащи.
Передача на этот раз прошла в образцовом порядке. Швейцер уехал домой,
Дулебов стал у технологического института по Загородному проспекту. Здесь он
должен был ожидать меня, чтобы узнать о результатах покушения. Мацеевский
стоял со своей пролеткой на Обводном канале. Остальные, т.е. Сазонов,