"Павел Кочурин. Коммунист во Христе, Книга 1 " - читать интересную книгу автора

отшельником, что обитал в ските на бугре... А тот, кому будет дано порушить
бугор, был воителем мирским. Он и сразил тогда черного ведуна. Дух этого
ведуна и будет этим же воителем в новой своей жизни из томления вы-пущен"...
С тем затылоглазник и проводил меня, вымолвив: "с Богом"... Вот до сих пор и
гадаю, кто такой этот затылоглазник. Вроде бы большевик, а творил "с Богом".
Сам он вскоре умер. Хоронить его из Москвы приезжали. Как же - с самим
Лениным знался... Комиссар мой посчитал, что затылоглазника темные силы
одолели, с которыми он борол-ся. К вере православной он принадлежал и стоял
за правду. И верно, после его смерти в городе настали беды. Тут комиссар мне
и говорит: "Тебе, Яша, домой пора ехать, пропа-дешь ты у нас..." И от
батюшки весть пришла, что братовья зовут к себе в Сибирь. Меня и отпустили
из отряда как бы по болезни. Так-то и нельзя было. Вот как оно все вышло...
Яков Филиппович смолк. Белая борода его качнулась над столом. Он встал
и ска-зал:
- Мы коли с тобой, Данилыч, и должны будем по теплу сходить на сам
Татаров бу-гор. Там и договорим. А договорить оно надо, и духу четного
ведуна показаться. Воите-лем-то мирским, который его сразил, ты и был. Он и
узнает нас - во мне отшельника ски-та, а в тебе воителя.

3

После Пасхи настали теплые дни. В Фомине воскресение Яков Филиппович
зашел к Дмитрию Даниловичу, и они отправились по Шелекше на комяге к плесу
под Черемухо-вой кручей. Вышли на берег к дубкам Нижнего поля, которое
моховцы по-прежнему на-зывали Даниловым. Яков Филиппович сказал о дубках:
- Игнатьич тут их посадил в обережение этого поля. Дуб, он дерево
Господне. Как вот при недобром человеке мыслью выставляется пред ним
зеркало, чтобы от слов его лу-кавых оградиться, так и дубки дедушки не дают
расплываться черным силам. Дедушка то сам без опаски выгребал ил из озеца на
свою полоску. Доброе дело с молитвой и верой ладил. Зло и отступало от него.
И других тем от бед оберегал.
От дубков по дорожке, начинавшей зеленеть по бокам, прошли вверх к
Татарову бугру. Сели под древней сосной лицом к Лягушечьему озерцу. Из
логовины справа от озерца, с шумом взлетела черная птица. Вершины кустарника
закачались, словно от ветра. Птица низко пролетела над озерцом, как бы
грозя. В середине его булькнуло, будто кто на дне выдохнул. Всполошились
лягушки, вылезшие на берег к теплу. Каркнули вороны на соснах... Яков
Филиппович и Дмитрий Данилович молча взирали на все происходившее, следуя
примете не отзываться на искушения лукавого. Посидели в наставшей тишине,
глядя, как на глади озерца утихают водные круги. В вершинах сосен тоже все
угомони-лось. И только тут Старик Соколов тихо, больше себе сказал:
- Приход-то наш дух, заневоленный тут, и учуял...
Спокойно, в молчании посидели, как бы давая духу время привыкнуть к их
появле-нию. И, выждав нужное время, Яков Филиппович вслух подумал, кивнув
головой:
- Чернота и темнота наша - везде она одинакова, что тайная, что явная.
Тут вот тайная. Мы притихли, и она затаилась. И явные так же. Коли мы им
покорны, то они как бы нас милуют. А нет, дак каркают по-вороньи, а то и
клевать примутся. Напасть-то к нам с грехами нашими приходит. По всей земле
от своих Татаровых буграх она и разгнезди-лась. А коли вот очистишь землю от