"Павел Кочурин. Коммунист во Христе, Книга 1 " - читать интересную книгу автора

деми-ург.
- Древние греки так назвали искусного ремесленника, мастера на все
руки. А ихний мудрец Сократ этим словом нарек единого творца всех вещей во
вселенной и всего суще-го по промыслу Божьему. Демиург не сам Бог, а всего
лишь исполнитель его воли... Но от демиурга может исходить и зло, соблазн
завладеть властью Бога. Он и самих Божьих слуг не миновал. Дьявол, Люцифер,
тоже из них. А в борьбе с Христом появился антихрист, рушитель благого и
вечного, древние нам и предрекли таких рушителей, указав на соблазн
демиурга... Мы вот совлекли с себя образ Божий и подпали под иго своих
плотских деми-ургенов, человекобожков. И над нами уже властвует
звероподобное затылоглазие, под-земная тьма. Но корень-то неиссякаемого рода
человеческого в Добре. Оно - наш свет и Надежда, ты вот к Добру идешь.
Клятое место в чистое святое поле и превратишь.
Два бывших и не в таком уж далеком прошлом крестьянина, - один ставший
кол-хозником, при должности инженера, другой городской житель, художник,
вроде бы со-всем другой породы человек, просидели до вечера философами на
моховском бугре, про-званным Татаровым. Ствол сосны, к которой они
прислонились спинами, был коряв и толст. И пахарь колхозник, и городской
художник, невольно клонились чуть в стороны друг от друга. Колхозник -
поправее, художнике - полевее. Как бы сама природа прови-денно их так
рассадила для важного разговора. Андрею Семеновичу увиделось в этом
за-бавная картинка.
- Все происходит с нами вроде как случайно, - сказал он Дмитрию
Даниловичу. - Но в этой случайности всегда усматривается и резон. Для тебя,
Данилыч, человека, не по-рвавшего с землей, позади - дедичей дорога,
впереди - дитячей. Но вот сбили тебя с нее. А тебя все тянет к своему, как
бывшего батюшку в порушенный храм. А я вроде левака от тебя. Сидим вот так,
а глаз-то косим на свою Черемуховую кручу за нашей Шелокшей. Все тут родное
для нас, что по правую сторону, что по левую. И твоя боль пахаря, как гвоздь
в проношенном сапоге, ногу бередит. И я, приезжая домой, наяву отрешаюсь от
городского снотворья, страдаю твоей бессонной хворью... А вот если нам
перевернуться мысленно лицом к нашей сосне, к которой сидим спинами, то и
окажется, что мы оба в середину жизни глядим... Как на середину круглого
стола, на котором для всех один му-жиков каравай.
Дмитрий Данилович неторопливо обернулся к художнику. Тронув его за
рукав куртки, умиротворенно отозвался:
- Середина-то у нас у всех одна - своя душа. И главные стороны одни и
те же. И не две они, а как и положено - четыре. С одной стороны - больно
холодно, с другой - больно жарко. С третьей - сухо, а с четвертой - ветряно.
А между ними - несчетное количество полусторон, все как Творцом усмотрено.
Так же несчетно много и разных дел. Коли каж-дому друг к дружке спиной
стоять, то и дела такого, чтобы от него всем польза была, не дождаться... Мы
вот в колхозе, а души-то наши - в россыпь. И норовим не в кучку добав-лять,
а из кучки брать. Соединить-то нас может соборной верой только правда,
Господь Бог. А где те, кто делом за правду. Живем-то в узаконенном обмане, а
это хуже всякого вранья. Соврал, так оно и видно, а коли обманул - душу
опоганил, и свою и обманутого. Наши беды - это как блики обид на нас наших
предков. Мы нажитое ими во благе гневно отринули.
Художник не удивился таким рассуждениям околхозненного мужика,
придавлен-ного, как прах бездыханный, тяжелой глыбой демиургизма. Из