"Всеволод Анисимович Кочетов. На невских равнинах " - читать интересную книгу автора

- Пулеметчики, ни с места, до последнего патрона! Остальные, бей
гранатами! Бей и держись!
Сам он поднял из траншеи один взвод - люди выбежали вперед и притаились
в придорожных канавах. Едва успели залечь, как возле Кручинина появился
запыхавшийся комиссар полка Баркан.
- Правильно поступили, - почему-то шепотом сказал Баркан. - Если тут
пропустим - дрянь получится. Дайте-ка и мне парочку.
Кручинин отцепил от пояса две "лимонки". Чтобы скрыть волнение, Баркан
усмехнулся:
- Сегодня мой день рождения, тридцать бьет.
- Если так, то для подарка вот вам. - И Кручинин протянул ему еще и
противотанковую гранату.
Баркан подбросил ее на руке:
- Вместо именинного пирога! Вот ведь какие штуки бывают на свете!
Думалось ли когда...
Эти слова Кручинин уже едва расслышал: грохот нарастал лавиной. Сквозь
зелень молодых сосенок он увидел, как впереди колонны в коляске мотоцикла
подпрыгивает офицер в заломленной фуражке, и сжал "лимонку" в руке. Но за
спиной его поднялся комиссар и, выкрикнув что-то совсем не именинное,
швырнул свою противотанковую гранату. Шлепнувшись, она некоторое время,
катилась по дороге и грохнула почти под самой коляской. Силой взрыва,
рассчитанного на танк, мотоцикл разнесло в куски. И это было как бы
сигналом.
Гранаты полетели пачками и рвались на дороге залпами - голова колонны
попала в ад.
Кручинин выпустил ракету, и тогда два других взвода, покинув траншеи,
ударили в штыки. А стрелки соседней роты отрезали немцам путь отхода. [26] В
рукопашной Тихон Козырев всю силу вкладывал в удары штыком и прикладом, бил
гитлеровцев с яростью, нисколько не думая, что это люди, что у них где-то
есть родители, дети. Это были враги, злобные и беспощадные, никем сюда не
званные.
Четверть часа спустя Лукомцев прикладывал платок к своей бритой,
лоснящейся голове. Ему было жарко даже в прохладной землянке, куда он
перешел к этому времени; немолодое сердце давало себя знать. Карта была
истыкана булавками, чем-то закапана, как будто и на ней бушевало сражение, и
даже прорвана возле узкой полоски, обозначавшей дорогу из Ивановского. Это
произошло в ту минуту, когда донесли, что немцы пустили мотоциклистов.
Лукомцев, предположив, что немецкие танки пойдут в обхват (так и вышло),
стянул на фланги почти всю артиллерию, вплоть до тяжелых гаубиц; он рискнул
оголить центральные участки обороны; он предвидел, что немцы преодолеют
проволоку, и выдвинул в засады на опушку леса зенитные установки на машинах.
Но мотоциклистов и вообще удара вдоль дороги не ожидал. Этот трюк с
мотоциклистами способен был внести немалую дезорганизацию в оборону, и
неизвестно, к чему бы еще он привел. Потом, когда ему доложили, что атаку
мотоциклистов по своей инициативе отбил старший лейтенант запаса Кручинин,
Лукомцев вспомнил Вейно, роту, выстроенную возле вагонов, пытливые,
присматривающиеся к нему, полковнику, взгляды, как бы говорящие: "Мы-то
ничего, выдержим, мы еще Зимний брали, а вот как ты нас поведешь?" Улыбаясь,
он туго набил трубочку "Золотым руном", и в землячке запахло медом. Что ж,
перед ним уже не Родзянко и не Ливен, перед ним войска, в считанные недели и