"Лине Кобербель. Дина: Чудесный дар ("Пробуждающая совесть" #1) " - читать интересную книгу автора

и кто, собственно говоря, определил, что волосы мои должны были черными и
жесткими, словно хвост вороного? Если уж мне дано непременно унаследовать ее
проклятый дар, почему ему не сопутствует хоть капелька ее красоты?
- Спокойной ночи, малышка, сокровище мое! - молвила матушка и
поцеловала Мелли в щечку.
Мелли, протянув липкую от меда ручонку, обняла ее за шею. Она долго не
отпускала маму. Но даже Мелли знала, что не стоит хныкать, все равно не
поможет.
- Сразу же поезжай домой, - произнесла она с набитым печеным яблоком и
медом ротиком. - И побыстрее!
- Так же быстро, как бежит Звездочка! - пообещала, улыбнувшись, мама. -
Спокойной ночи, Дина!
Она обняла меня, и я ощутила, что она совсем немножко, едва заметно,
дрожит. Я глянула на грамоту, которую она по-прежнему не выпускала из рук.
- Худо дело? - спросила я, да так тихо, чтобы не расслышала Мелли.
- Похоже, что худо. Но поглядим!..
- Поехать с тобой? Сдается мне... теперь, когда я твоя ученица и все
такое...
Она покачала головой:
- Нет! Тебе и так нелегко пришлось нынче! А я позволю тебе начать,
когда дело будет полегче... не такое серьезное, как это. - Она поцеловала
мои волосы. - Позаботьтесь друг о дружке.
Страшила вилял хвостом и скулил, упрашивая взять его с собой. Но она,
приподняв его морду, заглянула в золотистые глаза.
- Оставайся здесь! - наказала она. - И стереги моих детей!
Наш огромный пес заскулил снова, его хвост перестал вилять и
расслабленно повис. Но он даже не попытался припустить за матушкой, когда
человек из Дунарка открыл дверь. Тот пропустил маму вперед, а затем
последовал за ней в дождливый вечерний мрак.
Мы смыли клейкий мед, перепачкавший личико и пальчики Мелли, помогли ей
почистить зубки, убрать налипшие зернышки от малинового варенья и заставили
ее прополоскать рот водой с мятой. Пока Давин рассказывал сестренке о Зимнем
Драконе, я расчесала щеткой Страшилу. Мелли уснула вместе с псом,
пристроившимся в изножье кроватки, стоявшей в боковушке, а мы с Давином
долго бодрствовали и болтали. В конце концов я все-таки рассказала ему про
Силлу.
- Силла - глупая гусыня! - твердо и выразительно заявил он. - Ты
заставила ее хотя бы чуточку постыдиться своих поступков, и это только к
добру! Даже братьям ее кажется, что с ней порой нелегко.
Обычно я радовалась тому, что Давин мой старший брат. Но только когда
он не дразнил меня и не заводил со мной споров. В тот вечер, когда матушка
уехала, а на дворе все время дул ветер и лил дождь, было так необычайно
славно и надежно, что дома есть брат, что ему пятнадцать лет и он почти
взрослый.
Когда огонь в очаге догорел, превратившись в серые и красные уголья,
мы, ради тепла и чтобы не разлучаться, легли спать в той же боковушке, где и
Мелли со Страшилой.
Я лежала в темноте, прислушиваясь к постепенно утихавшему шуму ветра.
Дождь, барабанивший по крыше и ставням, также смолк. "Если будет вёдро,
матушка вернется обратно уже нынче ночью", - подумала я как раз перед тем,