"Николай Князев. Владигор: Римская дорога ("Летописи Владигора" #5) " - читать интересную книгу автора

немолодой, худой, как щепка. - А вот мы помрем, это точно. Зима впереди...
Куда пойдем без жита?.. Разве что медвежонка поймать и ходить по деревням
людям на потеху. Да уж поздно медвежат ловить, выросли с весны...
- Правду говорит. Незачем им со двора идти, - закивал старик. - Пусть
остаются, я их в подклети поселю. Кормить за одним столом с домочадцами
буду.
Бывшие пленники, отступая от князя, поближе к старику жались, будто был
он им защитником, а князь - ворогом.
- Брешет, два дня покормит, а на третий опять одной похлебкой потчевать
станет, - сказал молодой здоровяк с длинным, от брови до самого подбородка,
шрамом через все лицо. От этого удара и глаз не уцелел, вытек.
"Верно, кличут его Одноглазом", - подумал Владигор.
- Да неужто никто не уйдет? - спросил князь.
Опять выходило, что ссора затеяна зря. Не надобно было за этих людей
вступаться. Нравилось им голодными на старика спину гнуть - пусть бы дальше
в амбаре сидели, похлебку жидкую хлебали, да хворостиной их бы хозяин по
спине охаживал.
"Нет уж, надобно, по Правде и по Совести надобно..." - злился теперь
Владигор не только на себя, но и на этих здоровенных восьмерых мужиков,
согласных до скончания дней своих сидеть в амбаре.
- Я уйду, - сказал Одноглаз. - Прежде в Ладоре я кольчуги ковал. Мне в
том мастерстве равных не было. Может, и вспомнят еще руки прежнюю работу.
- До утра погоди, - стал упрашивать его старейшина. - Куда ты на ночь
глядя через лес побежишь?
- Да после тебя я никакой нечисти не боюсь, - усмехнулся Одноглаз. -
Был бы нож вострый, а рука и так сильна.
Владигор отдал бывшему пленнику нож Тихони.
- Благодарствую, князь, - сказал тот, кланяясь низко, до земли. - Век
не забуду твоего дара...
Старик поглядел на бывшего пленника с тоскою - пес цепной так глядит на
брошенную вдалеке кость. Охота хватить зубами, а не достать. Не удержать ему
Одноглаза - Владигор не позволит его и пальцем тронуть. А уйдет - некого в
погоню пустить - сам стар, а сыновья, как щенята побитые, в избе лежат,
Купава раны им перевязывает.
- Прощай, старик, - сказал князь, уже сидя на Лиходее. - Зимой
наведаюсь, погляжу, как живешь, не терпишь ли в чем нужды.... Может, и
загладишь свою вину, коли услугу мне окажешь...
- Какую? - навострил уши старик, хитро прищурил и без того узкие глаза.
- Знаешь место, где Доброд с Виремом себе надел расчищали?
- Как не знать... - засуетился старик. - Недалече будет. Я внучонка в
провожатые дам...
- Не надо внучонка, - оборвал его Одноглаз. - Я дорогу туда знаю. Я и
покажу...

Лаз был так узок, что поначалу казалось - в эту щель человеку ни за что
не протиснуться. Смолистую ветку запалив, сунулся Владигор в нору. Хлопьями
посыпалась на плечи сажа, глаза и нос запорошила. Верно, изо дня в день
кто-то жег здесь костер. Ничего примечательного не было в этой норе, вот
только, присмотревшись, приметил Владигор: в щели между камнями что-то
блестит... Нагнулся, поднял... монета... такая же, какими кубки наполнены,