"Федор Федорович Кнорре. Ночной звонок" - читать интересную книгу автора

- Как же не знать! - Человек снова заулыбался своей бледной улыбкой и
так кивнул для подтверждения, что качнулся всем телом на ступеньке. - Вон
наискосок, где заборчик повалился... Вот. Видите? Варвара Антоновна, ну как
же! Ну, там никого нет, все на похоронах...
- Значит, уже... хоронят? - высовываясь, спросила Леокадия.
- В данный момент! - вежливо повернувшись к ней, кивнул человек. - Все
на кладбище!
- Ясно, - сказал Квашнин. - Ну что же делать? А как проехать туда? На
кладбище?
- Нет, - мягко сказал человек. - Проехать туда не проедешь. Там машина
не может. Через болото, там мосточки... Нет, никак.
- Значит, опоздали, - сказала Леокадия. - Что же теперь?
- Опоздали, - сочувственно подтвердил человек. - А вы идите вон... к
Варваре Антоновне, там не заперто, вы посидите, подождите. Народ с
кладбища, верно, уж по домам пошел... Вас кто-нибудь проводит... Я бы
проводил, да я сегодня слабенький. Похороны, я и выпил. Вы посидите...
Он вдруг перестал обращать внимание на людей в машине, медленно
зажмурился и, открыв глаза, опять уставился куда-то в даль моря.
Квашнин тронул машину и, проехав немного, притормозил у низкой
калитки. По полированному капоту машины пробежала и остановилась на нем
зубчатая тень неровных колышков кривого заборчика. Как только выключили
мотор, стало тихо, сделался слышен спокойный шум близкого моря и тоненький
писк невидимого выводка цыплят, бродивших за наседкой в чаще лопухов,
которыми зарос двор.
Все вылезли из машины и один за другим гуськом прошли к крыльцу по
узкой тропочке между кустов крыжовника. Квашнин вытащил веточку-рогульку из
железной скобки и отворил дверь в темные сени.
Внутри домик был разделен печью и низкой дощатой перегородкой на две
комнаты. Квашнин наугад толкнул дверь и заглянул в первую. Там гудели мухи,
кружась под потолком, на зеркало было накинуто полотенце, и рядом висела
расплывчатая увеличенная фотография старухи с нарисованными ретушью
мертвенно злыми глазами и поджатыми губами. Квашнин не раз видел такие
фотографии в разных городках и поселках. Обычно их заказывают местным
фотографам мягкосердечные родственники на память о покойниках, которых не
успели сводить к фотографу при жизни.
Отворили другую дверь, и там сразу же со стены строго глянул на них
молоденький лейтенант Квашнин в необмятой, новенькой форме. Он был приколот
в самом центре других фотографий, расположенных вокруг него большой
подковой. Среди множества коротко стриженных ушастых мальчиков и
одеревенелых девочек, обнявшихся с подругами, там попадался еще раз
Квашнин, уже в форме майора, и трое танкистов около танка, вероятно экипаж
Никифора, а в самом нижнем углу подковы, где не хватало одной фотографии,
для симметрии была приколота репродукция картины "Запорожцы пишут письмо
турецкому султану" - очень маленькая, верно, вырезанная из газеты.
У окна был прибит гвоздиками старый первомайский плакат, где была
Кремлевская стена, голубое небо и ветка цветущей яблони, и Квашнин сразу
вспомнил, как несколько лет назад Варвара Антоновна просила у него
разрешения взять этот плакат на память, а он, смеясь, просил ее не
чудачить, потому что этот плакат общественный и предназначен для украшения
улицы. У него лежал тогда целый рулон этих плакатов. Значит, мать все-таки