"Федор Федорович Кнорре. Весенняя путевка" - читать интересную книгу автора

Когда я про него забываю, он совершенно ни чуточки не болит. А когда
вспомню и прислушаюсь, он тихонечко начинает похныкивать, наверное, тоже
вспоминает прежние обиды, как ему было больно.
Вот все мои впечатления и наблюдения.
Следи за собой как следует, не забывай, какой ты легкомысленный.
Помни: каши, картошку, фазанов, стерлядок и прочее, что ты там без
меня будешь себе варить, надо начинать готовить заранее, когда еще
совершенно не хочется есть. А не как некоторые: оголодают и тогда второпях
бегут покупать. И едят недоваренное.
Целую тебя, мой миленький, в твою окладистую бороду, которую ты
когда-нибудь соберешься отрастить.
Остаюсь твоя внучка, дочка, а также старая бабка - Лина.
Сердечный привет Тюфякину. Л.".
На другой день дождь шел с самого утра и до темноты. Нахлобучив
капюшон своей непромокаемой недурно промокавшей курточки, Лина поднялась на
дюну и постояла там, засунув руки в карманы, поеживаясь, глядя на море.
В море было так же пустынно, как в небе. Все - небо, дождь и море - в
сырых сумерках сливалось в серую скучную пелену, и неуютно было на это
смотреть и думать, что она тут одна и до дома так далеко.
Она вернулась в комнату. Две соседки от скуки стали рано укладываться
в постели, а третья, Тоня, оживленно улыбаясь, взбивала гребешком кудряшки
круто завитых волос, то и дело нагибаясь к низко подвешенному зеркальцу.
- Опять в полет готовится, - сквозь зубы пробормотала Сафарова,
расправляя на плечах свой пиджак мужского покроя, который носила поверх
пестрого крепдешинового платья.
Тоня улыбнулась своему отражению, отошла от зеркала, достала из-под
кровати туфлю, надела и, усевшись на край кровати, задумчиво стала ее
рассматривать, поворачивая на все стороны.
Немного погодя она вдруг радостно сказала:
- А, подумаешь, черт с ними, с туфлями! - быстро надела вторую, встала
и лихо притопнула.
- Опять до ночи, - сообщила своей подушке Сафарова.
- Опять! - ласково согласилась Тоня и отодвинула оба шпингалета на
окне. - Пожалуйста, не закрывайте, если вдруг я опоздаю.
- Ах, если вдруг? - ядовито повторила Сафарова и насмешливо фыркнула в
подушку.
Тоня рассмеялась как-то без улыбки, с неприятным выражением.
Странноватое у нее было лицо: ни молодое, ни пожилое, скорее рано
зачерствевшее, огрубевшее, с жесткими запятыми морщинок около уголков губ.
Стоя перед зеркальцем, она невозмутимо спокойно затягивалась
лакированным пояском и насмешливо поддакивала Сафаровой, которая все
цеплялась, заходила с разных сторон, чтобы как-нибудь втянуть ее в
словесный поединок - спор, склоку, а то и скандал, который в плохую погоду,
когда деваться некуда, а спать еще рано, некоторым заменяет и кино, и
книги, и телевизор.
Лина не стала дожидаться, состоится ли представление, и вышла на
веранду. Там отдыхающие стукали костяшками домино, болтали, сидя рядком на
длинных скамейках.
Скоро вышла Тоня в плаще и встала, прислонясь к косяку двери, за
которой виден был все тот же дождь и мокрая зелень под фонарем.