"Федор Федорович Кнорре. Родная кровь" - читать интересную книгу автора

ли? - Он грустно усмехнулся и оглядел лица детей.
Они молчали и слушали изо всех сил, просто впитывали каждое слово.
- Дети, - сказал он и дрогнул голосом, - в вас течет моя кровь. Вы мои
родные дети... Я отвечаю за вашу судьбу. Мое единственное желание и мой
долг помогать вам, заботиться о вас. Мы должны жить вместе, одной дружной
семьей. Я приехал для того, чтобы мы заново узнали друг друга. Я хочу,
чтобы вы жили там, где вам будет лучше... Вот и все мои желания: только
чтоб вам было легче, лучше и приятней... В ваших глазах я читаю вопрос:
почему же я не приехал раньше? Это законный вопрос, но вы, наверное,
догадываетесь, какой будет ответ. Я был обижен вашей матерью. Я чувствовал
себя глубоко оскорбленным, но потом я ее простил, я писал ей об этом...
Теперь это все в далеком прошлом. Я все это отбрасываю, даже говорю об этом
в последний раз. Никто не услышит от меня больше ни слова осуждения вашей
матери за ее ошибку. Надо помнить о ней только хорошее, ведь дописана
последняя строчка последней страницы ее жизни, и книга закрыта...
Девочка коротко вздохнула, раз, другой, третий, все короче,
прерывистей. Никто к ней не обернулся.
- Вот и все, детки, все, - ласково сказал отец. - Со старым покончено.
Я ведь приехал сюда только для того, чтобы говорить о вашем будущем, о
хорошем и светлом будущем... Уважаемый Владимир Владимирович, такие вопросы
не решаются в один час. Мы еще поговорим. Я привез ребятам кое-какие
подарочки, так, разные пустяки, они остались у меня в гостинице. Если вы не
возражаете, мы прокатимся на машине. Пообедаем там у меня, а потом я
привезу их обратно. Хорошо? Вы ведь не будете препятствовать?
- Отчего же? - медленно выговорил механик. - Поезжайте!
- Не знаю, - сказал старший.
- А можно мне сесть на переднем сиденье, рядом с шофером? - попросил
второй мальчик.
- Ну ясно - на переднем! - сказал отец.
- Не знаю, право, - повторил старший, покосившись на Федотова.
- Отчего же, поезжай! - сказал Федотов.
Девочка ушла за занавеску и немного погодя вышла оттуда в своем лучшем
платье. Старший, угрюмо пятясь, нехотя позволил ей повязать на себе
галстук. Потом все, кроме Федотова, пошли к машине. Скоро звук мотора
заглох вдали, машина выехала на шоссе. Механик остался сидеть за столом,
как сидел в ожидании приезда посетителя. Он никогда не оставался еще один в
этом доме и чувствовал себя теперь очень странно.
Ему стало казаться, что дети уже уехали совсем, навсегда и он остался
один. Долгие годы, когда они жили всей семьей, им вечно чего-нибудь не
хватало, он всегда был озабочен тем, что надо кормить, одевать, устраивать
учиться ребят, лечить, думать о квартире попросторней.
И вот теперь все заботы с него будут сняты, кроме одной: как же жить
дальше, когда у тебя нет никаких забот? Кроме как наесться, одеться и
выспаться самому. А уж это человеку хуже всякой нужды. Самая собачья жизнь.
"Не будем вспоминать старое!.." Ничего не скажешь, говорить он умеет.
И к ребятам ключ подобрать он тоже сумеет, пожалуй. И жаловаться-то не на
что! Главное, сам-то хорош, ни одного толкового слова не сумел сказать в
ответ. Да и не сумею. Так и буду сидеть, уставясь в пол, и бубнить "ладно"
да "как хотите". Не мудрено, что рядом с этим отцом выглядишь бирюк
бирюком. Разговорить меня только она одна умела. С ней я почему-то мог. А