"Федор Федорович Кнорре. Жена полковника " - читать интересную книгу автора

- Где бабы? - спросил полковник.
- Вот спасибо вам! - быстро проговорил мальчик, бережно, как стекло,
принимая из рук бойца кучку хлебных кусков в газетном обрывке.
- Поехали! - крикнул шофер, захлопывая дверцу кабины.
Зажужжал стартер, и полковник, разом решившись, оперся на борт и
спрыгнул на землю, махнув рукой машине.
Мальчик взял в обе руки по банке и, прижимая к себе локтем хлеб,
осторожно ступая, пошел в сторону от дороги.
- Где эти бабы, говоришь? - спросил полковник, догоняя его.
Внимательно глядя на полные банки, чтоб не пролить, мальчик, не
поднимая глаз, снова мотнул головой, показывая:
- Вон, у кузни. Отдыхать сели, что ли.
Откуда-то из-под печи вылезло еще двое ребят с банками.
Не обращая внимания на полковника, они расставили банки на земле,
присели на корточки, достали жестяную ложку без ручки и сосредоточенно
принялись делить суп на три части.
Полковник нерешительно двинулся в ту сторону, куда показал мальчик, и
скоро услышал голоса.
В конце улицы показалась высокая женщина в черном. Она широко шагала
впереди других, чьи голоса он слышал, и нехотя остановилась, когда он
спросил ее, не с торфоразработок ли они идут.
В то же время и другие подошли и остановились полукругом, разглядывая
полковника.
- С торфоразработок, спрашиваете? - переспросила первая женщина,
поворачивая к нему скуластое, костлявое лицо. - Мы не с торфоразработок.
Нет. Мы из ада идем. Знаете, какой ад бывает? Вот мы оттуда.
- Ладно тебе, - недовольно сказала пожилая женщина, - ты отвечай
по-человечески. Да, действительно, товарищ военный, с торфоразработки. С
немецкой, конечно. А сами мы городские, в город возвращаемся...
Полковник, теперь обращаясь больше к этой женщине, назвал фамилию жены
и ее имя и спросил, не припомнят ли они такую.
Костистая женщина, хотя спрашивали не ее, быстро сказала:
- Какая? Ярославцева?.. Ох, миленький, да мы не помним, как самих-то
вас звали при прежней жизни, не то что еще других.
- Ярославцева? - повторила пожилая женщина мягко и с видимым
сожалением, что, несмотря на свою готовность, ничем не может помочь. - Не
припоминается. Как, никто о такой не слыхал, а? - спросила она,
оборачиваясь к остальным.
Никто не отозвался, только одна седая городская старуха болезненно
стала морщиться и что-то бормотать, припоминая, и все к ней повернулись.
Потом она замолчала, перестала морщиться и спокойно уставилась на дорогу.
Пожилая женщина тронула ее за рукав.
- Ну, что ж ты, Прокофьева, ты вспомни, что ж ты успокоилась? Слыхала?
Прокофьева оторвала глаза от дороги и спросила:
- Как, говорите, фамилия?
Ей повторили с нескольких сторон.
- Ага, - быстро заговорила Прокофьева, - это маленькая такая?
- Да, да, - схватился полковник. - Шура маленькая...
- Так, так, - лихорадочно заторопилась Прокофьева, болезненно морщась,
кусая губы и щурясь, - это, значит, так... Шура?..