"Даймон Найт. Мостовые ада" - читать интересную книгу автора

для всех кандидатов на государственные посты. Это обеспечит устойчивость
демократической системы - раз и навсегда.
Смуглый мужчина отложил карандаш, который вертел в пальцах.
- Доктор Мартин, вы меня запутали. Я - сторонник свобод, но должен же
найтись способ не дать человечеству истребить себя. Если это лечение
действительно дает тот эффект, который вы описали, я не стану возражать,
что при этом нарушаются гражданские права. Я хочу прожить свою жизнь, и
хочу, чтобы мои внуки тоже спокойно прожили дарованное им время до самого
конца. У меня их двое, кстати сказать. Если вы рассказали мне все, если за
этим больше ничего не скрывается, то я - "за".
- Лечение методом аналогов - это костыль, - убежденно сказал Мартин.
- Это не терапия, оно не вылечивает пациента ни от чего. Наоборот, как я
вам уже говорил, оно делает его еще безумнее. Причины его иррационального
или антисоциального поведения никуда не исчезают, они только подавляются -
на время. Да, они больше не могут вырваться наружу тем же путем: мы
перегораживаем стеной этот выход. Но рано или поздно они проявят себя - не
одним образом, так другим. Когда запруженная река пробивает себе новое
русло, что делает человек?
- Строит новую плотину.
- Вот именно, - сказал Мартин. - А потом? Еще одну, и еще одну, и
еще?..


Николас Даут, совершенно трезвый, угрюмо разглядывал каменную глыбу,
установленную на козлах за домом со стороны сада. Это был кусок гранита из
Новой Англии, на котором в нескольких местах были мелом проставлены
отметки.
Камень стоял здесь вот уже восемь месяцев, а Даут ни разу не коснулся
его резцом.
Солнце грело спину. Воздух был неподвижен; лишь изредка слабый намек
на ветер пошевеливал листву на верхушках деревьев. Даут слышал, как у него
за спиной гремят тарелки на кухне, слышал отчетливый голос жены.
Было время, когда в этом камне скрывался образ. Каждый камень хранил
в себе потенциальную форму, и когда она проявлялась под резцом, это было
так, словно ты всего лишь помогаешь ей родиться на свет.
Даут помнил образ, который он видел запрятанным в этой глыбе. Женщина
и ребенок. Женщина стоит на коленях, ребенок - у нее на руках, и она
склонилась над ним. Баланс форм придавал образу грацию и одновременно
внушительность. В объеме скульптуры было много свободного пространства, и
оттого фигуры не казались застывшими. Они двигались, дышали, жили.
Даут помнил образ. Но больше не видел его.
Его правую руку и бок пронзила короткая судорога боли. Словно краткое
содержание действия: повернуться, отправиться туда, где стоит виски,
встретить стража, который не позволит ему выпить, снова повернуться и
уйти. Вся эта последовательность теперь свелась к краткой судороге -
что-то вроде нервного тика. Он больше не пил. И даже не пытался выпить. Он
мечтал об этом, о да, думал об этом, и чувствовал, как пылает все внутри
от неукротимой жажды. Но он больше не пытался выпить, потому что пытаться
было бессмысленно.
Даут вновь глянул на нерожденную скульптуру и какое-то мгновение не