"Сергей Антонович Клычков. Чертухинский балакирь (Роман) " - читать интересную книгу автора

А у Петра Кирилыча и впрямь по русым кудрям хорошо ложился пробор: прям,
как дорожка во ржи, и уж не так он его и холил, а видно, добрая мать ещё в
зыбке любящей рукой разгладила его навсегда!..
-- Ей-богу, Максим, понапрасну!..
Парни глядят на них и смеются, что дальше будет -- интересно, а девки
по-прежнему безучастно плывут по чуть пробившейся травке и поют
хороводную -- синее море... Таков уж девичий обычай: девки в хороводе песни
поют, а парни возле них кольями дерутся -- пускай их, лишь бы нас не
тронули!..
-- Катись! -- крикнул Максяха в самое ухо Петру Кирилычу и повернул его
за плечи, колонув в спину коленом, но Пётр Кирилыч не повалился, только
шатнулся немного и пошёл от хоровода не спеша, впервые почуяв, что такое
обида и горечь ни за что ни про что.
Зашагал он прямо по улице и на середине села свернул по лесному выгону в
поле, за которым в то время много ближе к селу стоял наш дремучий
чертухинский лес...
Опустил Пётр Кирилыч от этой обиды свою русую кудрявую голову и не видит
уж, как катится по небу месяц, чекая яркие звёзды: чеканёт, а они и падают
вниз, соединив золотой ниткой на один вещий миг небо и землю...
Слышит Пётр Кирилыч громкую песню, которую хоровод затянул у него за
плечами: парни запевают, вроде как спрашивают, девки подхватывают, вроде как
отвечают...

-- Наш чертухинский балакирь
Распустил с полатей враки!..
-- Говорит, что он мужик:
На боку весь день лежит!..

"Правду говорит Мавра: жар упустил! -- сказал сам себе Пётр Кирилыч,
слушая заливистые девичьи голоса. -- Что правда, то правда!.."
Идёт Пётр Кирилыч непокрытый, в одной рубашке, без пояса, под рубаху ему
весенний тёплый ветерок поддувает, и месяц смотрит на него с самой серёдки
неба, и губа у месяца будто съехала в сторону, смотрит он на Петра Кирилыча
и тоже смеётся...
Завертелась у Петра Кирилыча снова в голове разная блажь, с которой и
прожил он весь свой век, как иной проживёт его с бабой...

* * * * *

И не заметил Пётр Кирилыч, как вошёл он по большой дороге в опушку. По
опушке стояли розовым клубом прилесные ольхи, и сквозь них серебрились
изредка гладкими точёными стволами осины, рудела сосна и червонела ёлка, бог
знает зачем вышедшие сюда на прилесок из матёрого леса...
В лесу всё как помолодело с весной и теперь млеет умытое и обогретое в
весенней теплыни и расправляет в земле захмелевшие корни... Скоро лес пошёл
густой и высокий, дорога просунулась меж еловых стволов, вытянутых в
струнку, как солдаты на часах, и между ними становилось всё темней и
темнее...
Вдалеке по-прежнему ухал сыч-ухало, утки на реке заливисто крякали и
селезни дрались, трепыхая на воде за версту крыльями...