"Ольга Клюкина. Художник и его мамзель " - читать интересную книгу автора

основная специальность?
Люба опустила глаза и зачем-то многозначительно вздохнула.
Но почему, собственно, она должна говорить Павлуше правду? Разве ему
интересно будет слушать о том, как она училась в кулинарном училище? Может,
рассказать ему еще о заводской столовке в Петровске, где она начинала
работать поваром? Кошмар, ад наяву...
Он снова кивнет равнодушно и с тоской посмотрит в окно.
- Последние полгода я была содержанкой, - помолчав, ответила Люба.
- Это что же, работа такая? - удивился Павлуша.
Нет, все-таки он явно принадлежал к другому поколению или на самом деле
был наивным дурачком.
- А почему нет? Между прочим, не из легких. Не так-то просто богатому
мужику угодить.
- Надо же - содержанка... Звучит почти как служанка, - покачал головой
художник.
- Ничего подобного! - возмутилась Люба. - Денис меня любил, баловал,
всегда самую дорогую косметику покупал и вообще... Он говорил, что я для
него - все равно что ребенок. Вот так.
- Старый, наверное?
- Ну да... Сами вы - старый! Всего на семь лет меня старше. А знаете,
как мой Денис стильно одевается? Он бы в таких грязных ботинках под
расстрелом на улицу не вышел.
Художник спрятал под стул свои ноги и смущенно улыбнулся.
- А теперь что же? - спросил он.
- Да так... сложная история. Нам все вокруг дико завидовали. Слишком
хорошо долго не бывает. Всемирный закон подлости.
- Неужели выгнал? - ахнул Павлуша.
Люба помотала головой, отвернулась к окну и изо всех сил сощурила
глаза, пытаясь сосчитать дождевые капли на стекле. Если вовремя отвлечь
внимание или сильно сощуриться, можно суметь не расплакаться. Раз - капля,
два - капля, три...
Дождь ведь тоже похож на слезы - из чьих-то огромных невидимых глаз.
Лучше бы сейчас светило солнце или хотя бы не капало с неба.
- А я сразу догадался, что тебе идти некуда, - помолчав, вдруг спокойно
сказал Павлуша.
- Что, на бомжиху похожа? - огрызнулась Люба. Знал бы, какое он сам
произвел на нее впечатление своими дырками на локтях!
- Да нет, не на бомжиху, - ответил художник. - Но все равно - жалко
тебя стало. Гляжу, такая молодая - и уже такие глаза... Как будто тебе
ночевать негде. Или обидел кто-то.
Люба еще сильнее вытянула шею: капельки на стекле стали подозрительно
дрожать и сливаться в одну большую каплю. Еще немного - и у нее тоже из глаз
начнет переливаться, и тогда ее трудно будет остановить.
- ...Но у меня здесь тоже приютиться негде. Я сам сейчас не дома, а в
мастерской временно живу. Вдвоем нам здесь никак не уместиться.
И Павлуша растерянно оглядел свою комнатку, сплошь заставленную
картинами, книгами, какими-то длинными палками. Из мебели в уголке еле-еле
приткнулся низкий топчан, на котором свободно мог уместиться разве что
ребенок, а возле окна стоял маленький стол для чаепитий, где как раз сидела
Люба.