"Ольга Клюкина. Художник и его мамзель " - читать интересную книгу автора

- Да ведь вы все равно не сумеете, - усмехнулась Люба, покосившись на
картонку, на которой блестела неровно наляпанная, еще неподсохшая краска. -
Меня как-то на Арбате в Москве один художник уже нарисовал. Между прочим,
хорошо получилось. Похоже.
- Тогда ладно, - сказал художник, поднимаясь со скамейки. - Смотри-ка,
снова дождик начинается. Передавали, сегодня снова может на весь день
зарядить.
- Куда это вы? - почему-то испугалась и вскочила вслед за ним Люба.
Ей совсем не хотелось оставаться в сквере одной, да к тому же - под
дождем.
- В мастерскую, куда же еще? - пожал плечами художник. - Я с утра даже
чаю толком не выпил, торопился погоду ухватить.
И зачем ему, спрашивается, погода, если он все равно рисует всякую
отсебятину?
- А можно я тоже с вами пойду в мастерскую? - спросила Люба. - В
смысле... картины ваши хочу посмотреть. Я, может, потом что-нибудь куплю.
Павел Владимирович внимательно на нее посмотрел и почему-то вздохнул.
- А-а-а... ну что же, пойдем, - ответил он без особого энтузиазма, -
Только тебе неинтересно будет. А чай у меня хороший, цейлонский. И печенье
есть. Только скорее, а то снова польет, как вчера...
И тут ливанул дождь!
Художник подхватил свою картонку, мольберт и бегом припустил из сквера,
Люба - за ним следом. На ходу он только один раз оглянулся и чуть-чуть
задержался, забегая в какую-то подворотню.
Люба натянула куртку на голову и, пробегая мимо витрины, успела
подумать, что теперь она на самом деле похожа на цветовое пятно. Красное,
блестящее, самое яркое на залитой дождем улице.
Все вокруг сразу перемешалось, пузырилось под ногами, сверкало
солнечными бликами - как мокрые краски на картонке у художника.
А сам он стоял в дверях подъезда и нетерпеливо махал рукой.

...Они уже выпили по три чашки чая, и Люба подробно рассказала, какие
картины на стенах ей нравятся больше, а какие - нисколько не нравятся.
Давно надо было уходить, но она упорно сидела и делала вид, что не
замечает тихих вздохов Павла Владимировича, которого она про себя назвала
Павлушей.
В деревне у бабушки, где Люба в детские годы проводила почти каждое
лето, так звали одного деревенского дурачка. Он был безобидным и
застенчивым, поэтому все дети, от мала до велика, чувствовали над Павлушей
собственное превосходство и упражнялись в своем красноречии.
Впрочем, в мастерской, среди картин, Павлуша смотрелся все-таки гораздо
лучше. Он переоделся в толстый свитер ручной вязки, расшитый узорами, и
сразу стал казаться гораздо симпатичнее и даже моложе. Особенно когда вдруг
улыбался детской, какой-то сияющей улыбкой или задумчиво качал головой.
Пока они пили чай, Люба мысленно нарядила Павлушу в джинсовый костюм,
модную рубашку, подстригла ему бороду. Потом побрызгала его сверху дорогой
туалетной водой и осталась вполне довольна своей виртуальной примеркой.
Любой мужчина, попадая в заботливые женские руки, может преобразиться до
неузнаваемости.
Но до Дениса ему в любом случае было далеко.