"Евгений Клюев. Давайте напишем что-нибудь" - читать интересную книгу автора

обескровив национальную культуру. Сама же Марта сразу уехала на брега Невы,
где тогда уже никто не сидел, и там узнала, что дом ее сплыл. Она заплакала
и сделалась бездомной.

...Очень трудно придумывать героям биографии: во-первых, это едва ли не
сразу наскучивает, а во-вторых, тут же и забывается, поскольку зачем же
помнить всякие глупости? Каких-то по очереди усопших негритят...
Я ничего не сказал про паспорт - вот еще тоскливая тема (терпи,
читатель!) Без паспорта никак: без него человек не то чтобы не чувствует
себя человеком - он не чувствует себя данным человеком. У Марты, получается,
не было паспорта, потому что... ну, скажем, потому что у нее никогда не
возникало проблем насчет того, является ли она данным человеком. Она вообще
не думала о том, является ли она данным человеком, ибо думать об этом -
глупо.
Что же до окружающих, то Марте до них не было никакого дела - и считали
ее данным человеком или нет, ее теоретически и практически не волновало.
"Ich spucke darauf!"[8] - любила говаривать она по-немецки, когда ее
по-русски спрашивали, является ли она данным человеком, и уходила от вопроса
и от спрашивавшего вдаль. Или давала спрашивавшему множество денег, после
чего всякий спрашивавший начинал хохотать от радости и благополучия и
закрывал глаза на все... и так с закрытыми глазами уходил осуществлять свою
бренную жизнь дальше, иногда попадая под стремительно идущий поезд и гибня,
то есть погибая...
В общем, паспорта у Марты не было - и не было потребности в нем. Так
что забудем про паспорт.
Когда Марта сделалась бездомной, она снова пришла на брега Невы, где
однажды кто-то сидел и где теперь уже не сидел больше никто. Там она
выбросила в Неву все оставшиеся деньги, чтобы чувствовать себя еще более
бездомной и обделенной. К выброшенным ею деньгам сразу же подплыл
прогулочный невский катер - и алчные люди с него не дали добру утонуть. А
нищая Марта отправилась ходить по городу, где какой-то местный человек,
одетый во что попало, принял ее за другую и пригласил на вечеринку в
заведение под названием "Контора". Марту заинтересовала глупость названия -
и она пошла с человеком.
Нет, а все-таки это милое дело - писать что-нибудь! Пишешь себе как
сумасшедший, с одной стороны, а жизнь проходит как сумасшедшая - с другой
стороны, причем совсем с другой стороны. До чего же все-таки замечательно,
что на свете две стороны - одна для тебя, а другая - для Марты, для
Редингота, для Деткин-Вклеткина... Для эскимоса Хухры-Мухры. Здорово,
конечно, оказаться с ними по одну сторону баррикад, да не возьмут! А без
приглашения, вроде, неловко. Итак...
Итак, дальше все известно - до того самого момента, как Деткин-Вклеткин
в одних трусах вошел в конференц-зал, где никто его не заметил. Не заметила
и Марта, потому что она стенографировала все видимое и невидимое и в силу
этого не обращала внимания на входивших в одних трусах. Но стоило лишь
входившим в одних трусах войти, ручка выпадала... - и выпала из ее рук сама
собой. И налетело на нее прежнее ощущение "Кто-то Сидел На Брегах Невы".

- Все, - сказала Марта Рединготу. - Я прекращаю стенографировать. - И
она положила голову на руки, предварительно положив руки на стол.