"Варвара Клюева. Последнее расследование Димы Ермолаева" - читать интересную книгу автора

придумал такую фишку: если верующий принимает важное решение - там,
собирается дать какой-то обет, или принять сан, или жениться - и
сомневается, угоден ли его выбор Богу, то он со своим духовником
отправляется на месяц в затвор и под руководством наставника, путем молитвы,
созерцания и духовных размышлений отсекает собственную волю и познает волю
Божью. Бате задумка отца Игнатия приглянулась, и он взял ее на вооружение.
Так вот, в последний раз с ним на остров отправились пять дам. Татьяну
Юрьевну Батя прочил в директора школы, а она сомневалась, позволит ли ей
здоровье. Анна Алексеевна в очередной раз собиралась порвать с общиной и
уйти в монастырь. Надя Богатенко раздумывала над предложением руки и сердца.
Стася - главная героиня трагедии - рвется покинуть коммуну ради учебы в
Москве. По правде говоря, затвор ей на фиг не нужен, решение она приняла
давно и сомнений не испытывала. Но маман наотрез отказывалась отпускать от
себя дочь, и отец Глеб уговорил девчонку поехать на остров, пообещав, что
после уладит конфликт. Ну и последний персонаж - Зоя Пырьева. По слухам, ни
перед каким выбором она не стояла, а в затвор отправилась исключительно из
пламенной любви к Бате.
Месяц, отведенный для медитаций, заканчивался двадцать четвертого. Во
второй половине дня затворники должны были вернуться в деревню, чтобы
принять участие в рождественской службе. Я приехал в Сосновку двадцать
третьего. Народу на праздник понаехало - яблоку негде упасть. Оба
странноприимных дома в Большой и Малой Сосновках забиты до отказа. Хорошо, я
еще в прошлый приезд догадался через кастеляншу Ану Николаевну застолбить за
собой бельевой чулан, не то пришлось бы в трапезной на столе ночевать.
Вечером все - и гости, и хозяева - собрались в хосписе чаевничать.
Коммунары, соскучившись по обществу и вестям с большой земли, все не хотели
нас отпускать. Разошлись только в первом часу. Я помогал убирать посуду и
заметил на столе рацию. Их всего две штуки - комплект. Одна на острове -
вдруг понадобится помощь вызвать? Другая в Сосновке - для экстренной связи с
Батей. По идее, рацию нужно держать в людном месте, где ее непременно
услышат. Я побоялся оставлять эту штуку в трапезной - там стены хоть и
тонкие, но люди с дороги устали, укладывались поздно, могли и проворонить
вызов - и взял с собой в чуланчик.
Оказалось, не зря. В шесть утра загудел зуммер. Звонила Татьяна
Юрьевна. Сказала, что на острове случилось несчастье и попросила меня срочно
прибыть. Я побежал к канатке. Торопился, как мог, но в темноте то и дело
терял тропу, проваливался в снег, барахтался... В общем, не слишком быстро
добрался. К моему приезду все затворники уже были в часовне. Отец Глеб лежал
на полу у алтаря. Навзничь, раскинув руки. Все лицо в крови, выражение
страшное... рот открыт, губы растянуты как бы в оскале... Во лбу - жуткая
рана, черная от сгустков крови... И осколки кости по краям. Правая рука
сжата в кулак, на кисти три яркие полоски - свежие царапины. А в кулаке -
серый поясок от женского платья. Когда я вошел, Татьяна Юрьевна и Анна
оттаскивали Зойку от Стаси, а Зойка рвалась вперед и кричала: "Не ври,
гадина! ТЫ его убила! Твой поясок!"
Д.Е.: Это правда - насчет пояска? Стася его признала?
Ф.З.: Признать-то признала. Но уверяет, будто потеряла, и не помнит
когда. Ткань скользкая, поясок постоянно развязывался. В принципе, кто
угодно мог его подобрать.
Д.Е.: Постой, я не понял. Если отец Глеб лежал, как ты это описал, речь