"Варвара Клюева. Уникум [D]" - читать интересную книгу автора

- Это был не мираж. - Я решительно встала. - Пойдем, а то Леша от жары
еще и не такое учудит.
Прошка встал и тут же снова пошатнулся. Я поддержала его и обернулась.
Голые толстяки носились по пляжу. Кажется, они вздумали поиграть в салки.
Генрих с Марком вернулись часа через три, причем Генрих был весел, как
птичка, а Марк - мрачен, как грозовое небо. От недоброго предчувствия у меня
сжалось сердце.
- Угадайте с трех раз, кого мы встретили! - с ликованием в голосе
предложил Генрих.
Взглянув еще раз на угрюмую физиономию Марка, я поняла, что трех раз
мне не понадобится. Речь могла идти только о Мироне Полторацком. Я
почувствовала, как к горлу подступает дурнота...

На первом курсе Мирон был соседом Прошки и Генриха по комнате в
общежитии, поэтому все мы хорошо его знали, но относились к нему совершенно
по-разному. Генрих, будучи патологически дружелюбным, относился к Мирону с
симпатией, Прошка испытывал к бывшему соседу недоверие, но в общем-то
признавал за ним определенные достоинства, Леша сторонился Мирона, а мы с
Марком люто его ненавидели.
Мирон страдал комплексом неполноценности, который выражался в форме
мании величия. Трудно сказать, что явилось причиной этого неприятного недуга
- маленький ли рост, неказистая внешность или армия, где он успел отслужить
перед поступлением на факультет, но результат получился отталкивающий.
Агрессия из Мирона так и перла, замашки фельдфебельские; он не выносил,
когда ему перечили, и, фигурально выражаясь, размазывал своих оппонентов по
стенке, а бывало, и в прямом смысле пускал в ход кулаки. Если добавить, что
кулаком он мог бы убить быка - ну, не убить, так покалечить, - то станет
ясно, что желающих поставить его на место как-то не находилось.
Мирон стремился к первенству во всем и зачастую, приложив титанические
усилия, добивался своего. Такой волей к победе можно было бы только
восхищаться, если бы не одно "но": Мирон самоутверждался, унижая своих
соперников. Главным достоинством в его глазах была принадлежность к мужскому
полу. Самое страшное оскорбление в его устах звучало примерно так: "Разве ж
это мужик? Тьфу!" С интеллигентными мехматовскими мальчиками он держался
презрительно-высокомерно, разговаривал вечно с подначкой, а стоило
кому-нибудь взять с ним тот же тон - лез в драку.
Наивный и доброжелательный Генрих всего этого просто-напросто не
замечал. Он не слышал зубовного скрежета, когда Мирон проигрывал ему в
шахматы, считал невинной шуткой обращение "вы, гнилая интеллигенция...", не
видел завистливого блеска в глазах однокашника, когда ему, Генриху,
профессора пели дифирамбы и обещали блестящее будущее. Мирон всегда
оставался для него неглупым веселым парнем и хорошим товарищем. И надо
сказать, что Мирон отношение Генриха ценил и старался при нем не зарываться.
Более проницательный Прошка на счет соседа по комнате не обманывался.
Но, несмотря на кажущуюся задиристость, Прошка конфликтов терпеть не может -
я имею в виду настоящих конфликтов, а не дружеских пикировок, - поэтому
всегда старался держаться с Мироном по-приятельски ровно. Мирон, в свою
очередь, тоже на рожон не лез, относясь к Прошке с презрительным
равнодушием.
А вот между мной и Марком, с одной стороны, и Мироном - с другой, шла