"Варвара Клюева. Уникум [D]" - читать интересную книгу автора

замечать, если тебе так явно дают почувствовать, что тобой недовольны? В
конце концов, убедившись, что мои усилия пропадают втуне, я махнула рукой.
Не злиться же на него вечно, в самом деле!
- Эй, пошли купаться! - кинула я клич.
Дети встретили мое предложение криком "ура!". Машенька засмеялась.
- Ты представляешь, что скажет нагруженный канистрами Прошка, если
застукает нас в море?
- Ничего, переживем!
После купания настроение у меня заметно поднялось. Прошка с Генрихом и
в самом деле застигли нас на месте преступления, но, против ожидания, взрыва
не последовало. Возле пансионата они набрели на аборигенов, торговавших
домашним вином, и порядком надегустировались. Генрих еще издалека принялся
размахивать пятилитровой канистрой; при этом он слегка покачивался на
длинных ногах, так что ни у кого не осталось сомнений относительно
содержимого сосуда.
- Хочется надеяться, что они не забыли про воду, - задумчиво произнес
Марк в пространство.
Остаток вечера прошел чудесно. Все были так милы и предупредительны
друг с другом, что дорожные передряги как-то совершенно выветрились из
памяти. Правда, то Машенькино замечание в мой адрес оставило в душе
маленький неприятный осадок, но я твердо решила доказать ей, что она
заблуждается. Если держаться в стороне и не вступать ни в какие перепалки,
она сама убедится, что отнюдь не я главный нарушитель спокойствия.
Сидя перед догорающим костром, Марк выразил надежду, что ночью никого
не укусит сколопендра и нас не разбудят предсмертные хрипы.
- Кого это ты собрался разбудить предсмертными хрипами? - удивился
Генрих. - Здесь некоторых - не буду указывать пальцем - и береговая
артиллерия заставила бы лишь перевернуться с боку на бок. Вот разве что
назначить кого-нибудь дежурным... Жаль, нет Георгия... - Генрих
многозначительно умолк.
- А что Георгий? - с лукавинкой спросила Машенька.
- Да разве ты забыла, какой у него бас? Однажды, когда мужская половина
нашего курса ездила на военные сборы, он заступил в наряд дневальным. Ну,
днем-то майор Грин, которого все знают, поставить его к "тумбочке" не
рискнул - уж слишком мало Гогия напоминал курсанта - длинный, нескладный,
сутулый, гимнастерка со штанами сидят мешком. Да и стоять "смирно", не
говоря уже о строевом шаге, был не способен даже под угрозой трибунала. Очки
плюс шесть диоптрий молодецкой удали тоже не прибавляли. Так вот, целый день
Гогия наводил в помещении чистоту, а на "тумбочку" его поставили после
отбоя, когда вероятность появления в казарме посторонних офицеров
минимальна. Майор Грин коротко проэкзаменовал Георгия на предмет знания
устава и, покачав головой, ушел восвояси; народ, чуть-чуть поколобродив,
наконец улегся. Стоял, стоял Георгий и не заметил, как прислонился к стенке
и задремал. Дремлет он, и снится ему, что открывается дверь и в казарму
тихой сапой входит некто в зеленой рубашке с коротким рукавом. Подходит этот
человек к Георгию и замирает перед ним, сверля глазами. Георгий видит, что
рубашка у незнакомца по случаю теплой погоды без галстука, с расстегнутым
воротом, а на погонах две тусклые звездочки прапорщика, и пытается
вспомнить, как надлежит себя вести при появлении столь мелкого начальства.
- Спите на посту, курсант?