"В.Климов (состав.). У нас на Иньве (Легенды, рассказы и повести коми-пермяцких писателей)" - читать интересную книгу автораочутился в густом черничнике. Невысокие кустики черники были усыпаны уже
переспевшими сизовато-черными ягодами. Вскоре Митины руки, губы и язык сделались лиловыми, зато он всласть наелся вкусных ягод. После обеда работа пошла спорее. Но всякий раз, когда Митя начинал новый загон, ему в глаза бросалась злополучная ложбинка, пробороненная кое-как: брошенные семена не перемешались как следует с комковатой глинистой землей. Мысль о плохо сделанной работе засела в Мите, как заноза, и он, не выдержав, повернул лошадь обратно к ложбинке. И тут случилось несчастье. Лошадь, тащившая борону поперек перевернутых пластов земли, споткнулась. Вздыбившуюся от рывка борону кинуло в сторону, ее острый зуб ударил Митю по щиколотке. Митя взвыл от боли и повалился на землю. Лошадь остановилась. Покосившись на корчившегося у ее ног мальчика, она глубоко вздохнула, как будто сожалея о случившемся. Митя попытался встать, но тут же, застонав, снова опрокинулся на землю. Его бросило в жар, на лбу выступил липкий пот. Он лежал, боясь пошевелиться, чтобы не потревожить ушибленную ногу. Она заметно опухла и стала какого-то зловещего грязно-фиолетового цвета. Вскоре прибежали Гришка с Ленькой. - Что тут у тебя? Митя молча показал ушибленную ногу. - Ух ты-ы! - воскликнул Гришка. - Чем это тебя так садануло? Бороной? Мы глядим, лошадь на месте стоит, а тебя не видно. Я говорю Леньке: "Айда, мол, сходим, посмотрим, не случилось ли чего..." посинела. Вдруг перелом? - Нет, не похоже, - отозвался Митя. - Как я уйду домой? А норма? - "Норма"! - передразнил его Гришка. - Не умирать же тут из-за этой нормы. Езжай домой! - Погожу еще немного, может, пройдет, - нерешительно сказал Митя. - Ну, как знаешь. Айда, Ленька! Ребята убежали, Митя остался один. Между тем солнце стало клониться к западу. От леса на пашню легли длинные тени. Митя подумал, что и вправду надо выпрячь лошадь да ехать домой, уж очень болела нога. Но тут ему вспомнились руки его матери. Усилием воли он заставил себя подняться и заковылял к меже. Из пестеря он достал материнский платок, в который она сегодня утром завернула ему хлеб. Присев под березой, он туго перевязал щиколотку платком. В первое время ему даже показалось, что боль в ноге немного утихла. Но, вернувшись к лошади, он понял, что идти за бороной он не сможет. И тогда он решился на крайнее средство: он стал боронить сидя на лошади верхом, что строго-настрого запрещал мальчишкам-боронильщикам дядя Федот, колхозный бригадир. Бригадир появился на поле незадолго до захода солнца. Заметив его издали, Митя поспешно слез с лошади. С саженью в руках бригадир замерял пробороненные участки. |
|
|