"В.Климов (состав.). У нас на Иньве (Легенды, рассказы и повести коми-пермяцких писателей)" - читать интересную книгу автора

деревенскую улицу из конца в конец.
Митя слез с лошади, закинул поводья за кол деревянной изгороди.
Бесшумно ступая босыми ногами, поднялся по прогнившим ступеням крыльца.
С тех пор как отец ушел на фронт, крыльцо заметно осело да и весь дом
принял какой-то сиротливый вид.
Младшая сестренка Катька еще спала, разметав по измятой подушке свои
длинные волосы цвета спелой овсяной соломы. Не без зависти посмотрел Митя
на спокойно спящую сестренку и чуть грустно улыбнулся.
В переднем углу, на столе, покрытом домотканой скатертью, дожидаясь
Митю, дымилась легким парком горячая похлебка в алюминиевой миске. Рядом
лежали два ломтя ржаного хлеба и выщербленная деревянная ложка. Тут же
стояла зеленая эмалированная кружка с уже процеженным молоком утреннего
надоя.
Не дожидаясь особого приглашения, Митя сел за стол и принялся
торопливо есть завтрак, приготовленный для него матерью.
В это время мать - еще молодая, но изможденная, с выражением
постоянной озабоченности на лице женщина, - хлопотала у окна, собирая себе
и сыну обед в поле.
В небольшой берестяной пестерь она положила четыре испеченные
картофелины, пару луковиц, яйцо и бутылку молока. Краюшку ржаного хлеба
она завернула в свой старенький, но чисто выстиранный головной платок и
сунула сверток в пестерь: еда для Мити на весь день.
Себе в старую холщовую сумку она положила хлеб, картошку и лук,
вместо молока налила в берестяной туесок жидкого квасу, а яйцо, подержав
его в задумчивости на ладони и бросив быстрый и какой-то смущенный взгляд
на спящую дочку, отнесла на кухню и там положила на низенькую, под стать
Катькиному росту, лавку, рядом с кружкой молока и ломтем хлеба,
оставленными дочери на обед.
После этого мать принялась торопливо одеваться. С деревянного
колышка, прибитого в ряд с другими к стене возле двери, она сняла шабур из
домотканого полотна. Когда-то крашенный черничным соком в синий цвет, он
теперь совсем вылинял и потерся во многих местах. Надев шабур, мать
подпоясалась.
В это самое время на деревне дважды ударили в подвешенный к дереву
старый отвал конного плуга, заменявший собою колокол. Это бригадир
оповещал колхозников о том, что пришло время выходить на работу.
- Ой, Митя, не опоздать бы! - с тревогой в голосе проговорила мать. -
Ты нынче последний день работаешь, завтра в школу. - Она вздохнула. -
Нынче вам и одного дня роздыху не дали, о-хо-хо... Ну да что поделаешь -
война!
Она накинула на плечо тускло и холодно поблескивающий серп и,
прихватив котомку и туесок, пошла к двери, но у порога остановилась и
вернулась к окошку.
На низеньком некрашеном подоконнике кучкой лежали сшитые ею с вечера
маленькие полотняные мешочки. Наклонившись над подоконником, мать
принялась торопливо натягивать мешочки на пальцы.
- Митя, помоги-ка мне, - скороговоркой попросила она. Митя уже поел
и, встав из-за стола, собирался уйти. Он нехотя вернулся, но взглянул на
руки матери - и его душу обдало леденящим холодом.
Кожа на руках матери была покрыта множеством больших и маленьких