"Николай Климонтович. Последняя газета" - читать интересную книгу автора

автобиографические пассажи выглядели бы вполне уместно, как если бы я
поощрял доверием молодого коллегу. И, кроме того, мы были люди одного круга,
и он тоже наверняка мечтал некогда не о том, чтобы сидеть в этой стеклянной
будке хоть бы и в чине заведующего, но о более ярких достижениях.
Однако дело-то было как раз в том, что это вовсе не он пришел ко мне
наниматься на службу, а я был в его кабинете просителем. Конечно, я мог
попытаться дать понять, что, мол, в некотором роде делаю честь Газете своим
согласием на сотрудничество, но чувствовал, что в данной ситуации такая
интонация совсем неуместна. Ведь, как сказала бы моя дочь, ежику понятно,
что от хорошей жизни писатели с именем в газету не нанимаются. Короче,
положение становилось неудобным, а его молчание двусмысленным. И если б я не
был уверен в его отменном дворянском воспитании, то эту милую улыбку и
молчание мог бы счесть за скрытое злорадство или даже издевку. Вот до чего
доводит кабинетное существование, сказал я себе, до какой степени
мнительности. Кажется, он понял, что я совсем заплутал, и предложил мне
показать, как, собственно, мне предстояло отправлять мои обязанности.

5

Еще года три назад, впервые попробовав работать на компьютере, я сказал
себе, что старую собаку новым фокусам не выучить, и решил, что так до смерти
и останусь при своей "Эрике". Не помню, кто именно, Бабель, кажется,
говаривал, что самое мучительное для него - писать, а самое сладкое -
править. Для меня самым теплым этапом работы всегда было разрезать
машинописные листы и склеивать их по-новому (анальный характер, сказал бы
фрейдист). Поэтому, когда мой приятель-компьютерщик продемонстрировал, как
легко подобные текстовые коллажи делаются с помощью самой простой
редакторской программы, мне показалось, что идет наступление на самые
сокровенные и уютные, многолетне выверенные мои привычки, что над самим моим
сочинительством хотят провести вивисекцию, и я, ужаснувшись, дал себе зарок
и продал эту машину, фривольно называемую пи-си, за полцены.
Знал бы я тогда, что чувство мое было пророческим и никакая продажа не
отвратит от меня перст судьбы...
Итак, Иннокентий подвел меня к монитору и показал, как вводить в
компьютер мое имя и присвоенный мне пароль. На экране верхней строкой
высветилась моя фамилия, а внизу открылось чистое поле.
- Ну вот, это ваш персональный каталог,- сказал Иннокентий.- Здесь вы
пишете свой материал. Потом перекидываете его мне, это вам покажут девочки,
а я ставлю на полосу. Видите, как все просто?

Рядом действительно оказалась девочка лет двадцати.
- Это Вероника,- представил ее Иннокентий.
- Кирилл,- сказал я, в последний момент удержавшись, чтоб не добавить
отчество: девочка, если б вовремя постараться, могла бы сгодиться мне в
дочери.
- Так вот, смотрите сюда, Кирилл,- быстро залопотала она несколько
низковатым для ее лет и фигурки голосом, должно быть, от табака, причем
ничуть не смутившись тем обстоятельством, что обращалась к пузатому,
очкастому дядьке с седоватой бородой по нагрудный карман пиджака, автору
десятка книг и члену двух творческих союзов.- Вы входите в свою директорию,