"Александр Климов. Сад Гесперид (Фантастический рассказ) (Искатель N 2 1985)" - читать интересную книгу автора

учиться в лучшем колледже страны. "Пра-пра-Джонни" вместо вожделенной
бакалейной лавочки откроет супермаркет. А далеко впереди - представь:
общество без старости! Сад Гесперид!

На дверях кабинета висела медная дощечка с надписью: "Вторая молодость.
Д.Роттенхейг и П.Стонброк". За дверями - небольшая, но очень уютная
приемная; мягкие кресла и толстый ковер предназначались для людей
преклонного возраста, одолеваемых сонмом старческих недугов и имеющих пухлый
кошелек. Кабинет - белый с голубым - сияет. В нем почему-то холодно даже в
жару. В углу примостилась зачехленная бормашина, а в центре комнаты
господствует бесформенная "Мона Лиза", штыком антенны нацеленная на одинокий
стул. За прошедшие три месяца в облике аппарата появились некоторые
изменения. Палку деда заменили серебряный цилиндрик и ручка, шарнирно
закрепленная на станине. Появился выключатель и небольшой пульт управления.
"Мона Лиза" от этого явно пострадала, а аппарат определенно выиграл. Справа
от установки стою я, а слева - Пауль Стонброк. Мы широко улыбаемся и Смотрим
на деда, робко присевшего на краешек стула.
Этим описанием я хочу продолжить рассказ после перерыва, длившегося три
месяца. Это время вместило множество событий: иногда увлекательных, чаще -
хлопотных, однако одинаково несущественных для моего повествования. Но с
описанной выше картины начинался наш взлет, который вел к падению.

Накануне открытия нашей фирмы мы дали небольшие рекламные объявления в
двух самых дешевых вечерних газетах. На них мы не очень-то рассчитывали, но
надеялись, что слухи, которые, без сомнения, тут же поползут по городу,
послужат наилучшей рекламой "Второй молодости".
Первый приемный день, а следовательно, первое омоложение человека мы
решили начать с деда. Стонброк сказал, что та "неугасимая звезда" принесет
нам удачу. Дед принял предложение с понятной опаской, но и с надеждой. После
трехчасовых уговоров и разъяснений он наконец согласился. Во вторую
молодость он решил вступить двадцатипятилетним. Сейчас "неугасимая звезда" -
клиент номер один - сидела на краешке стула и бестолково моргала, глядя на
аппарат. Вторым клиентом очень хотел стать Сэмми. Он мотивировал это
довольно оригинально. Сэмми твердил, что когда он был малышом и жил на
родине, то бегал по высокой траве заливных лугов. Тогда Сэмми был совершенно
счастлив.
Так вот, мы усадили деда поплотнее на стул, и Пауль включил аппарат.
Раздался знакомый треск. Я взялся за ручку и ввел серебряный цилиндрик в
щель. Шум моментально стих. Стонброк покрутил рычажки пульта, кивнул мне и
закурил сигарету. Мы присели на подоконник и стали наблюдать.
Старик откинулся на спинку стула и закрыл глаза. Сначала никаких
перемен в облике деда не наблюдалось, и я уж было заволновался, но минут
через десять мы заметили, что гордость деда - седая козлиная борода стала
сереть, а затем чернеть. Одновременно на блестящей лысине поднялись густые
всходы черной шевелюры. Опущенные, худые плечи стали распрямляться,
наливаться силой, а болтавшаяся, как на вешалке, рубашка вздулась, и три
пуговицы, одна за другой, отлетели к нашим ногам. Щеки стряхнули с себя
морщины и заиграли помидорным цветом.
Стонброк посмотрел на пульт и выключил установку. Дед продолжал сидеть
на стуле, свесив лохматую черную голову на могучую грудь. Казалось, он спит.