"Михаил Клименко. Отчего бывает радуга (Авт.сб. "Ледяной телескоп")" - читать интересную книгу автора

увидел. И вот теперь вдруг я подумал, что ведь он цветы может покупать и в
другом месте. И даже в этот поздний час...
- Извините, скоро приду... - торопливо вставая из-за стола, сказал я. -
Очень даже вероятно!..
Цветы в это время продавали только около сквера у почтамта.
Я был у импровизированного цветочного ряда через десять минут.
Ниготков расплачивался за три огромные пепельно-серые розы!
Я позвонил Ларисе, чтоб она срочно приехала на Нахимовскую улицу к
спортивному магазину.
Когда я появился в условленном месте, Лариса уже ждала меня. Я еще
издали увидел знакомое золотисто-лимонное пламя.
- Ты напугал меня! Что случилось, Костя?
- Лариса, ты не могла бы по моей огромной просьбе под каким-нибудь
предлогом навестить своего дядю Ниготкова?
- Зачем еще? Поздно ведь, Костя.
- Он только что купил розы. Три огромные розы. Я должен знать, кому он
их преподносит!.. Понимаешь?!
- Нет, не понимаю.
- Ниготков не просто так фиолетово-сиреневого цвета. В этом я убежден.
Из всего, что мне о нем известно, ничто не объясняет мне его фиолетовый
цвет. И вот только эти цветы... Знаешь, Лариса, и Шерлок Холмс не упустил
бы такой детали: одинокий, пожилой человек - тем более фиолетовый! - и эти
цветы...
- Ты что, считаешь, что пожилой, одинокий человек не может дарить
цветы?
- Прости, Лариса. Все из-за этого Ниготкова... Но я должен выяснить:
если он покупает себе, для собственного удовольствия, я об этих цветах
перестану думать. Выброшу это из головы!
Мы быстро все обсудили. Чтоб случайно не обратить на себя внимание
друзей Ниготкова и не бросить тень на поздний визит Ларисы, мы с ней
договорились встретиться на троллейбусной остановке вблизи ее дома. На
третьем номере троллейбуса она от дома Ниготкова могла доехать до самой
своей улицы.
Прошло минут сорок, а Лариса все не появлялась. Да, конечно, надо было
мне остаться на Нахимовской улице и ждать ее недалеко от дома Ниготкова!
Начали сгущаться поздние летние сумерки...
Я уже давно обратил внимание на этого дядю с собакой.
Он стоял за киоском, в котором продавали мороженое. Мужчина был
грязного сизо-розоватого цвета. Огромную, забитую собаку прекрасного
песочно-бежевого свечения он держал на "поводке" - на какой-то толстой
веревке, гнилой и негнущейся. Мужчина одной рукой то и дело прикасался к
огромному козырьку своей сизой фуражки, а другой рукой дергал за поводок.
Широко растопырив крупные передние лапы, наклонив голову, собака понуро
стояла и никак не хотела следовать за хозяином. Многочисленные прохожие то
и дело натыкались на собаку, не обращая внимания на хозяина, обходили ее
сторонкой.
Чем сильнее сизый цвет мужчины насыщался фиолетовой прозрачностью, тем
большую антипатию он во мне вызывал...
Я подошел к киоску и, поглядывая на подъезжавшие троллейбусы, спросил
дядю: