"Анатолий М.Климов. Северные рассказы (1950) " - читать интересную книгу автора

выйдет - уйти живьем, расскажи потом Ленину, что умерли, как надо было.
Кто-то тихо кашлянул, и все стихло.
- Бить метров за двадцать, други.
Медленно, как бы крадучись, приближаются цепи, страшно молчаливые,
набухшие злобой и страхом. Глаза солдат устремлены на избушку, винтовки
наперевес. Сзади средней цепи с револьвером в руке шагает прапор Тубанов.
Цепи движутся медленно.
- Приготовиться! - подал команду Мирон.
Цепи не дрогнули.
- По гадам-карателям! По сволочи из пулемета! - еще сильнее кричит
Мирон, возбужденный страшным безмолвием атаки.
Цепи продолжают итти.
- Пли! Жарь, други! - слышатся слова Мирона.
Застрочил пулемет, залпы врезались в строй врага.
Но цепи продолжают итти...
Внезапно сквозь рев и грохот в избушке звонко пискнул тонкий задорный
лад гармоники.
- Кто смеется су... - сердится командир, и слова застревают у него в
горле.
Из отверстия в потолке избушки висят ноги Бубенца. Голова, туловище,
гармонь Семена уже на крыше, на виду врага.
- Бубенчик! Куда ты?
Но Бубенчик поворачивает туловище, садится на край отверстия, так что
ноги у него попрежнему свешиваются внутрь избы, - и вдруг в гнетущей тишине
с избушки срываются и летят мощные аккорды:
"Смело, товарищи, в ногу..."
Революционный гимн смял и поразил цепи солдат. Песня рождалась из-под
пальцев Бубенчика, схватывала людей за грудь. И казалось, что нет конца этой
песне. От Ледовитого океана до Черного моря проносилась она по земле.
"Духом окрепнем в борьбе..."
Цепи смешались, остановились.
А Семен продолжал играть. Склонив голову к мехам, закрыв глаза, он,
казалось, весь поглощен был песней и не видел ничего вокруг.
- За Ленина, ребята! Пошли бить гадов! Ура! - крикнул Мирон.
- Ур-р-а! - подхватили партизаны, и, распахнув двери избушки, кучка
израненных, измученных храбрецов, вооруженных гранатами и революционной
песней, бросилась на врага. Партизаны вдруг почувствовали, что они сильны и
обязательно разобьют белогвардейцев.
А с избушки все еще лились аккорды поразительной силы и чувств:
"Грудью проложим себе..."

Через час, когда с колчаковцами все было покончено, усталые партизаны
возвратились к избушке. На крыше все еще сидел Бубенчик и играл, играл без
конца, отдавая гармошке все свое сердце.
- Семен! - окликнул его командир. - Милый, слазь. Прогнали мы их,
прогнали.
Бубенчик играл.
Тогда партизаны залезли к гармонисту на крышу. Положив руку на плечо
Семена, Мирон позвал:
- Сеня!