"Наоми Кляйн. Заборы и окна: Хроники антиглобализационного движения " - читать интересную книгу автора

еще в 1989 году, когда пала Берлинская стена и наступил конец истории. Но
только почему-то мы, старые и молодые, тысячами штурмуем - в буквальном
смысле слова - баррикады их чрезвычайно важного саммита.
И вот эти делегаты, оглядывая толпу со стен своей слабо защищенной
крепости, пробегая глазами надписи "Капитализм убивает", совершенно сбиты с
толку. Неужели эти странные люди не воспринимают нашего послания? Неужели
они не понимают, что мы все уже решили, что свободно-рыночный капитализм -
это высшая и последняя, самая лучшая система? Конечно, она не вполне
совершенна, и все участники совещаний ужасно тревожатся за всю эту бедноту и
за неполадки с окружающей средой, но ведь выбора-то нет, или что?
Очень долгое время дело выглядело так, что существуют только две
политические модели - западный капитализм и советский коммунизм. Когда СССР
пап, осталась только одна альтернатива - или так казалось. Учреждения типа
Всемирного банка и МВФ срочно "адаптировали" экономические системы Восточной
Европы и Азии, чтобы помочь им своей программой: приватизируя национальные
сферы услуг, смягчая контроль над иностранными корпорациями, ослабляя
профсоюзы, развивая гигантские экспортные отрасли.
Вот потому-то так и знаменателен тот факт, что вчерашняя лобовая атака
против правящей идеологии Всемирного банка и МВФ случилась именно здесь, в
Чешской Республике. Это страна, испытавшая обе ортодоксальные экономические
системы, страна, в которой бюсты Ленина уступили место логотипам Pepsi и
аркам McDonald's.
Многие молодые чехи, с которыми я встречалась на этой неделе, говорят,
что их непосредственный опыт с коммунизмом и капитализмом учит, что обе
системы имеют нечто общее: обе централизуют власть в руках немногих, и обе
обращаются с людьми так, будто они не совсем люди. Коммунизм рассматривал их
как потенциальных производителей, капитализм - как потенциальных
потребителей; коммунизм уморил голодом их прекрасную столицу, капитализм ее
перекормил, превратив Прагу в тематический парк "бархатной революции".
Эти молодые люди росли без иллюзий в отношении обеих систем, и это
объясняет, почему активисты, стоящие за событиями этой недели, называют себя
анархистами и почему они ощущают инстинктивную связь с крестьянами и
городской беднотой в развивающихся странах, борющихся против гигантских
учреждений и безликих бюрократических структур типа МВФ и Всемирного банка.
Связывает их между собой критика не того, кто стоит у власти -
государство или транснационалы, а того, как власть распределяется, и
убежденность в том, что принятие решений всегда более ответственно, когда
оно ближе к людям, которым придется с этими решениями жить. В корне этого
лежит отрицание культуры типа "доверьтесь нам", независимо от того, кто в
данный момент выступает экспертом. Во время "бархатной революции" родители
многих пражских активистов своей борьбой добились перемен в том, кому стоять
у власти в их стране. Их дети, осознав, что у власти все еще не стоит
чешский народ, вливаются ныне в глобальное движение, бросающее вызов
механизмам самой централизации власти.
На конференции по глобализации в преддверии пражской встречи индийский
физик Вандана Шива объясняла, что массовые протесты против проектов
Всемирного банка - это в меньшей степени споры вокруг конкретной плотины или
социальной программы, а в большей - борьба за демократию на местном уровне и
за самоуправление. "История Всемирного банка, - сказала она, - это отнятие
власти у местных органов, передача ее центральному правительству, а дальше -