"Жерар Клейн. Предупреждение директорам зоопарков" - читать интересную книгу автора

Шметтерлинком, даже если я выберусь отсюда. У меня нет
никаких доказательств, но мне кажется, что он был моим
предшественником здесь или его содержат в другом месте, хотя
не исключен и фатальный исход. Зная высокую вероятность
последней гипотезы, я не могу не отдать должного его
прозорливости, приведшей профессора, как и меня, к роковой
небрежности.
Тщетные поиски отнюдь не охладили моего любопытства, а,
скорей, подогрели его. Теперь я почти все свободное время
проводил вблизи загона с мокрилиями. Вначале я часами
буквально висел на решетке, но потом меня стало беспокоить,
что какому-нибудь смотрителю мое поведение покажется
подозрительным, да и животные могут почувствовать слишком
пристальное внимание. С тех пор я расхаживал взад и вперед
по аллее. Я простаивал у соседних клеток, делая вид, что
смотрю поверх них на лужайку, где резвились окапи. Во мне
зрела уверенность, что мокрилии в моем присутствии
сознательно избегают какой-либо деятельности. Мне хотелось
поближе познакомиться с их нравами, и я заранее чувствовал
смущение, опасаясь увидеть нечто неприличное, хотя мои
познания о повадках животных закалили меня и, откровенно
говоря, я уже давно отбросил антропоцентризм, который
вынуждает большую часть человечества распространять свои
моральные категории и свое понимание приличии на мир
животных. Несмотря на странный вид, мокрилии упрямо
продолжали играть роль пленников зоопарка. Два или три раза
я видел, как они едят, если можно так назвать отвратительную
операцию, свидетелем которой я был в самый первый раз.
Размышляя о причинах моего почти маниакального интереса, я
понял, что его истоки крылись в холодно-суровом и умном
взгляде голубого глаза, брошенном на меня в первую встречу.
С тех пор веко лобового глаза ни у одного из них не
открывалось. Но иногда, отвернувшись, я чувствовал, как три
или четыре безжалостных зрачка упирались мне в спину, однако
как быстро я ни поворачивался, мне не удавалось разглядеть
ничего, кроме нароста на лбу. Я даже засомневался,
действительно ли видел этот глаз. Может, я стал жертвой
собственного воображения?
Я не придавал особого значения словам библиотекаря о
странном бреде Шметтерлинка. Но иногда задавал себе тот же
вопрос. Ибо обладатель увиденного мною глаза мог говорить -
в этом я был абсолютно уверен. Нередко утверждают, что
взгляд животного способен многое сказать, но, скорее всего,
речь здесь идет о выражении эмоций. Однако взгляд чудища
(во всяком случае, в моем восприятии) свидетельствовал о
том, что оно в самом деле владеет речью. Найди в себе
достаточно смелости, я подошел бы к самой решетке и
обратился к мокрилиям, чтобы посмотреть на их реакцию. Но я
боялся показаться смешным, если не сумасшедшим. Я не
намерен был твердить им "цып-цып-цып", как это делают