"Том Клэнси, Мартин Гринберг "Игры во власть: политика" [B]" - читать интересную книгу автора

верил своим глазам, что это не кошмарный сон.
Увы, это было реальностью, и пройдет много времени, прежде чем оба они
перестанут просыпаться от повторений кошмаров в своих снах.

Билл Гаррисон разбрасывал обломки трибуны, как одержимый. Лицо его было в
саже и слезах. Он снова и снова выкрикивал имя дочери, обезумевший от горя,
шока и отчаяния. Мгновениями ему казалось, что он уже видел самое ужасное, и
тут же его охватывал страх, что это всего лишь начало еще более леденящего
кошмара.
Он неустанно ползал на коленях по разрушенной трибуне, разбирая глыбы
бетона, острые осколки стекла, расщепленные доски - все, под чем могло
скрываться тело дочери. Пальцы его были в крови и ожогах от деревянных
головешек и раскаленных кусков металла, которые он хватал и отбрасывал в
лихорадочной спешке.
Усталый до изнеможения, Гаррисон продолжал хриплым голосом звать дочь.
Бежавшие по лицу слезы мешали ему видеть. Он чувствовал, как невообразимое
чувство утраты поднимается у него в груди. Он схватил доску и в приступе
бешеной ярости начал бить ею по обломкам - раз, другой, замахнулся в третий,
как почувствовал у себя на плече руку.
Он-поднял голову и увидел лицо дочери.
- Бэби? - проговорил он тихо, словно только что вышел из транса. Он
положил ладонь на руку дочери. Ему хотелось коснуться ее, убедиться, что это
действительно она, прежде чем он позволит себе поверить, что Таша стоит рядом с
ним. - Таша? Боже, я думал ты погибла... погибла, как и мама...
Дочь молча кивнула, сглотнув слезы, и сжала плечо отца. Лицо ее было в
царапинах, разорванный рукав пальто пропитался кровью, но она была жива. Жива,
Боже милостивый, жива! Этот певец - Займан - стоял рядом с нею, поддерживая ее
рукой, хотя у него по лицу тоже стекала кровь и он сам едва держался на ногах.
- Пошли, дружище. Нужно убраться с этой трибуны, пока она не рухнула
совсем, - сказал он, протянув руку Гаррисону.
Тот схватился за протянутую ему руку, позволил помочь встать и прижал к
себе дочь. Она уперлась подбородком в его плечо, и он ощутил теплый поток ее
слез на своей щеке. В какое-то мгновение, стоя здесь, среди этих страшных
разрушений, он осознал, что несмотря на то, что жизнь уже никогда не станет для
него такой же счастливой, как раньше, - даже отдаленно не станет, - все же есть
надежда, что со временем все наладится.
- Наш друг прав, - проговорил наконец Гаррисон, кивнув в сторону Займана.
- Нужно скорее уходить отсюда.

Глава 18

Бруклин, Нью-Йорк, 1 января 2000 года.

Ник Рома сидел задумавшись в своем кабинете в "Платинум клаб". Свет был
выключен, танцевальный зал этажом ниже пуст. Было два часа ночи. Все
посетители, которые начали крутить задницами в танцевальном зале, покинули клуб
пару часов назад - их праздник закончился, как только известие о взрыве на
Таймс-сквер проникло в зал. Остались только те, кто были основными членами
команды Ника Рома, парни, которым наплевать на все на свете за исключением
выпивки у бара.