"Эмиль Киян. Эверест-82; Восхождение советских альпинистов на высочайшую вершину мира " - читать интересную книгу автора

и в их радости не было ни капли притворства, хотя бы потому, что шерпам
органически не свойственно это чувство. Они большие реалисты, и, хотя это
качество мешает им создавать свое искусство, оно помогает им выжить и жить в
суровой гималайской стране. Кроме
8
того, они знают цену восхождениям. На подходах к вершинам покоится не
один десяток их друзей и родственников.
Я спешил на праздник, посвященный возвращению шерпов домой, в
Намче-Базар. "Спешил", правда, слово, не совсем точно передающее скорость
моего передвижения по тропе. Я шел вниз медленно, на плохо слушающихся
ногах, выбрав сверху ориентиром, словно на карте, сверкающую серебром крышу
дома дяди Пембы Норбу. Накануне вместе с группой альпинистов, не попавших в
состав экспедиции, горных туристов и журналистов, которых "Спутник" собрал
для похода в базовый лагерь, по-видимому, чтобы поддержать восходителей или
поздравить с победой на месте, я вышел из Луклы в Намче-Базар.
Цель моего путешествия была простой: собрать материал о первой
советской гималайской экспедиции для репортажа в "Литературной газете".
Вместе со мной прилетели в Непал и два "конкурента" из других газет: Дмитрий
Мещанинов, представлявший "Известия" и "Неделю", и Алевтина Левина из
"Комсомольской правды". Мещанинова я раньше не знал, но мы быстро нашли
общий язык. Дима хотел взять несколько интервью, чтобы подготовить
публикацию в традиционной рубрике "Гость 13-й страницы" в "Неделе", и в горы
отправлялся не впервые. С Алей нас связывает двадцатилетняя дружба. Мы почти
одновременно пришли в "Комсомольскую правду", долгие годы работали в одном
отделе, наши столы стояли рядом, и даже несколько заметок написали вместе,
подписав их псевдонимом "Ролев", образованным из первых букв наших фамилий.
Аля--журналист замечательный. При всей своей неспортивности она смело
отправлялась в различные дискомфортные места, возвращаясь в Москву не только
с материалом для газеты, но и с многочисленными друзьями--героями ее
репортажей и очерков. Долгое время она снимала крохотную, метров в шесть,
темную комнатку, которую населяли книги и гости. То тут стояли лагерем ее
знакомые чукчи, то мировой известности парашютистки спали на своих баулах,
то исследователи творчества Достоевского месяцами не выходили из
"камеры-одиночки" на Селезневке. После очерка о Виталии Михайловиче
Абалакове она подружилась с альпинистами и "ползала" с ними в горы, а
альпинисты стали гостями ее уже новой, но все так же населенной гостями
квартиры на Башиловке.
Аля, будучи лучше нас подготовлена теоретически, все предрекала
трудности и утверждала, что новичкам идти до базового лагеря, расположенного
на высоте Эльбруса, безумие и что никто из нас, кроме альпинистов и горных
туристов, не дойдет и до высоты четыре километра. Я знал ее привычку
побурчать и пожаловаться, но полагал, что, может, она и не дойдет, а я-то
дойду точно. Но дошла Аля, она единственная из нас троих поднялась выше
базового лагеря 5300. Мне тоже очень хотелось подняться к подножию Эвереста,
увидеть ледопад Кхумбу и путь, по которому наши альпинисты шли наверх, но
еще больше мне хотелось написать


хороший материал о восхождении. До Намче-Базара эти две задачи не
исключали друг друга...