"Анна Китаева, Владимир Васильев, Александр Лайк. Идущие в ночь (Роман о Каменном лесе)" - читать интересную книгу автора

Это был клочок писчей бумаги с парой изумительно ровно выведенных
строк. Тут же валялся и орех-чернильница и мое любимое перо, полученное за
успехи и прилежание в Джурае двенадцать кругов назад... Я тогда как раз
изучал грамоту под началом Тила Длинной Строки. А тот в свою очередь получил
когда-то это же перо от Унди Мышатника, упокой тьма его нетрезвую и
беспокойную душу. Потом мне пришлось спешно удирать в Лиспенс, как сейчас
помню...
Я оторвался от воспоминаний и бережно поднял перо с чернильницей. И
только потом - записку. Уж не от Лю-чародея ли весточка?
"Здравствуй, незнакомец!
Мы с тобой идем в Каменный лес вместе. Меня зовут Тури и я -
оборотень."
Я застыл с запиской в руке. Вот так вот, значит. Без обиняков, прямо и
неприкрыто: "я - оборотень."
Следующие две минуты я беспрерывно ругался. То, что моя карса -
оборотень, не слишком меня поразило. Наверное, я подспудно уже был готов к
этой правде. Но вот эта вопиющая беспечность, эта смертельно опасная
откровенность - зачем, зачем, зачем? На записку мог наткнуться кто угодно,
нечего кивать, что места, мол, безлюдные, нет никого. И тогда нам конец. Тут
же. На месте. Потому что раскрытый оборотень - мертвый оборотень. Путаясь в
штанинах, я метнулся к костру, и с испариной на лице глядел, как записка
обращается в пепел. Потом, наконец, оделся как положено, натянул сапоги,
спрятал перо, чернильницу и рассыпанную бумагу в футляр, а футляр - в
мешочек, крепко завязал кожаные тесемки и упрятал все на самое дно двумеха.
Складывать еще в свою заплечную сумку - не стал. Зачем? Просто сунул пустую
сумку в двумех. Скомкал и сунул. Надоела она мне. Следом уложил все, что мой
отчаянный напарник вытряхнул на траву. Нетерпеливый он какой-то... Как и все
карсы.
Карса сидела по ту сторону костра и глядела на меня с обычным холодным
выражением. Она казалась умной, но уж слишком себе на уме... как и все
кошачьи, независимо от размеров.
- Ну, что... - я запнулся, потому что называть своего спутника "киской"
было как-то неловко. - Ну, что, кот драный? Чего ты хотел добиться? Чтобы
нас ухлопали Чистые братья?
Карса распахнула красноватую пасть со внушительного размера клыками и
протяжно зевнула.
- Дурень вислоухий! - добавил я неуверенно.
Это, впрочем, была неправда. Уши у карсы стояли торчком, как и у всех
карс, только пушистые кисточки на кончиках свешивались на дюйм-другой.
- Постарайся больше не совершать подобных глупостей, приятель. Не знаю
как тебе, но мне обе моих шкуры еще дороги. Чего и тебе желаю. А зовут
меня... Одинец. И не жди, что я напишу тебе записку.
В общем, я встал и принялся навьючивать сброшенные кое-как пожитки на
Ветра. Кстати, а как этот бедняга выдерживает беспрерывный поход? Или он
тоже оборотень?
Меча в ножнах снова не оказалось - исчез, словно кусочек сахара в
кипятке. Ну что за невезение, снова без меча! Куда их мой спутник девает?
Ладно, хоть ножны бережет... Как, кстати, мы их делить будем? Записочками
обмениваться? Или не ломать голову и однажды прихватить их с собой, и, когда
в У-Наринне будет совершено все, чего добивается Лю-чародей, потихоньку дать