"Анна Китаева, Владимир Васильев, Александр Лайк. Идущие в ночь (Роман о Каменном лесе)" - читать интересную книгу автора

Продолжим в добытой одежде...
Голос Большого колокола был чист и прозрачен, как сок пестроцвета. Он
вибрировал, заставляя замирать душу, а потом дрожать в такт этой дивной
песне, отлитой в металле. Пестик-булава трижды встретился с боком Большого
колокола, рождая звук на верхушке Неспящей башни и мертвую тишину внизу, у
арены.
А потом я отпустил плетеный разноцветный шнур, подхватил двумех и сумку
и кинулся вниз по лестнице. Мне не нужно было глядеть на арену, чтоб
убедиться, что глаза всех без исключения горожан обращены сейчас к вершине
Неспящей башни.
Ветер ждал меня у самой двери и тихо фыркнул, когда я ссыпался по
лестнице. Как кстати, четвероногий друг! Двумех сразу же занял законное
место; так же быстро я приторочил к седлу и сумку с оружием.
Оба факела в руки, костер. Факелы вспыхивают. Назад, к подножию башни,
черному от смолы. Башня вспыхивает. Охотно, густым дымным пламенем, что
начинает жадно лизать толстые бревна. Швыряю факелы в близлежащие дома,
прячущиеся в сплошной завесе ветвей: авось, и там займется. Вскакиваю на
Ветра.
Тьма-перетьма, я ли это? Словно со стороны за собой наблюдаю... С
немалым изумлением, заметьте.
Конечно, толпа не усидела вокруг арены. Люди кинулись к башне даже
раньше, чем пламя взобралось на приличную высоту. Барабаны смолкли, и голос
толпы сразу стал понятен:
"Пожар! Пожар!"
Ветер уверенно скакал по широкой дуге, сам выбирая тропинки и проходы
между домами диковинного древесного города. К арене. Так, чтобы не
столкнуться с бегущими людьми. В гуще листвы и ветвей то и дело мелькали
серые спины вулхов-спутников. И долетало иногда тихое рычание - они берегли
меня, серые братья. Видно, не все горожане стеклись к арене. Ветер вулхов
чувствовал, но подчинялся поводьям беспрекословно. Он верил мне.
Я стремительно огибал приближающуюся толпу, и к арене выскочил довольно
скоро. Конические склоны, похожие на ловушку муравьиного льва, только не
такие крутые, упирались в добротную густую решетку. За решеткой склоны
отвесно обрывались в круглую яму с плотно утоптанным дном. С одной стороны к
арене вела углубленная в почву дорожка, упирающаяся а крепкие деревянные
ворота-решетку. Рядом на специальных бревенчатых катках виднелись просторные
клетки, которые можно было при желании пристыковать друг к дружке и получить
целый коридор, ведущий на арену. Эдакий невольничий тоннель за решетками...
У ворот бестолково топтались несколько стражников и четверо дюжих
рабов-южан в грязных набедренных повязках. Один из стражников был до
странности похож на покойного Унди Мышатника, я даже вздрогнул было, но
особо удивляться и присматриваться не оставалось времени. Увидев меня,
стражники схватились за оружие, но тут в дело вступили вулхи. Зубы против
стали - и не всегда сталь оказывалась победительницей. А я обрушил старинный
меч на запоры деревянных ворот. Запоры дрогнули, не в силах противостоять
заточке давно ушедших мастеров...
Изнутри, с арены, в ворота толкнулось чье-то сильное тело. Справятся
без меня! Я обернулся, и увидел, что сражаться не с кем: стражники уже бегут
прочь, оставив двоих убитых, резво бегут, молча и не оборачиваясь. Вулхи,
тяжело дыша, стояли полукругом, и не думая никого преследовать. Один был