"Анна Китаева, Владимир Васильев, Александр Лайк. Идущие в ночь (Роман о Каменном лесе)" - читать интересную книгу автора

Но это значит, что Лю-чародей не пришел с пересветом. Почему?
Я понял, что для подобных вопросов не время.
Рев толпы и громыхание барабанов становился все громче. И я пошел туда,
на голоса.
Навстречу тянулись извилистые утоптанные тропинки; они сбегались,
разбегались, исчезали в сплошном переплетении ветвей или перед покрытыми
сплошным слоем тончайшей резьбы дверьми; и ни единого человека в пределах
видимости. Кое-где курились в выкопанных очагах маленькие костры, над одним
даже висел котел с остро пахнущим варевом. Тьма, что произошло в этом
странном городишке, если люди все побросали и умчались куда-то, а теперь
собрались там толпой и азартно воют, словно конная охота, загоняющая зверя?
Тьма, Тьма, и еще раз Тьма! Людей может расшевелить только охота -
безразлично на кого. Как тускло устроен мир!
В следующий миг я увидел двоих стражников, одетых и вооруженных точно
как я. Точнее, как тот парень, которого я раздел. Они торопливо шли туда,
где осталась моя деревянная тюрьма. Увидев свору вулхов и меня с пикой в
руке, оба замерли, нашаривая рукоятки мечей.
Вулхи напряглись перед атакой, но я не хотел посылать их на стальные
клинки - в чем виноваты лесные обитатели? Я сам справлюсь со сталью! Нехотя
вулхи уступили мне дорогу, а седой укоризненно взглянул на меня. Взглянул -
но перечить не посмел.
И я сначала метнул пику в ближайшего стражника, а потом сжал обеими
руками выдернутый из ножен меч.
Пику стражник играючи отбил, лязгнуло железо. И мы сшиблись, свирепо и
отчаянно. Мне, понятно, отступать было некуда, а отчего эти двое дрались
так, будто это их последний бой, я не знаю. Почему-то они то и дело с
ненавистью глядели мне на шею, но я этого же сделать, понятно, не мог, а
пощупать не оставалось времени.
Бой и впрямь оказался последним для них обоих. Но не для меня. Меч в
моей руке плясал, как отблеск синего луча Меара, и нес скорую смерть
противникам... Кстати, клинок оказался длиннее, чем я ожидал.
Когда окровавленные стражники успокоились на тропе, я опустил меч,
мельком глянув на него. Меч, как меч. Правда, он действительно стал длиннее.
Чушь какая-то.
Сглотнув неприятный ком в горле, я провел ладонью по шее. Пальцы
наткнулись на ошейник Лю-чародея. Ну, конечно же, он по-прежнему был на мне.
Странно, неужели из-за паршивого ошейника эти двое так всполошились?
Ответ, как всегда, оказался проще, чем я ожидал, я даже сплюнул с
досады, что такая простая мысль сразу не пришла мне в голову. К стволу
громадного тиса с гладким глянцево-черным стволом был прикован раб. Раб в
ошейнике. Наверное, он много времени провел в неподвижности; голова
беспомощно свешивалась набок, тело обмякло и висело на оковах и цепях,
тянущихся к толстым, намертво вбитым в твердое дерево железным кольцам.
Вот оно что - стражники приняли меня за беглого раба. Точнее, за
собирающегося удрать.
Озадаченный, я рубанул по цепям - скорее, чтоб прикованный очнулся, чем
в попытке освободить его. Но цепи вдруг со звоном лопнули, а меч глубоко
вонзился в неподатливое дерево. Человек повис на одной руке. Я изумленно
взглянул на клинок - на нем не нашлось ни одной зазубрины, ни одной
царапины; матовое лезвие оставалось ровным и острым. Я для проверки