"А.Ф.Кистяковский. Исследование о смертной казни " - читать интересную книгу автора

совершаемых сеньорами совершенно безнаказанно; между тем как в это же время
почти весь народ был низведен в рабство и отвечал жизнью за большое
преступление, малый проступок и даже ничтожную вину. Но и с течением
времени, когда королевская власть как общая власть стала крепнуть, не была
вовсе уничтожена привилегия дворянства на ненаказанность или на изъятие во
многих случаях от смертной казни. Эти изъятия, с одной стороны, были
установляемы в самих законах, изданных королевскою властью, с другой -
давались в виде помилования или, наконец, доставались дворянам вследствие
слабости и испорченности общей власти, которая не имела ни силы, ни охоты,
ни энергии наказывать тяжкого преступника с весом и могуществом. "Когда по
приговору суда крестьянин (vilain) лишается жизни или членов своего тела,
тогда дворянин (noble) теряет только честь", - таково было общее правило
французской юриспруденции, высказанное устами старого юриста Луазеля. Другое
правило, ведущее свое начало от времен варварских, по которому "кто не может
заплатить деньгами, платит своим телом", имело обширное применение в
французской юриспруденции и в позднейшее время. Филипп Август определил:
богохульника подвергать штрафу, если он дворянин, и утопить, если он
крестьянин.[45] Генрих IV Ордонансами 1601 г. и 1607 г. определил: за
нарушение законов охоты в королевских лесах сеньоров и джентльменов
подвергать штрафу в 1 тыс. 500 ливров, a roturiers - штрафу или, при
несостоятельности, сеченью розгами до крови, временному изгнанию, ссылке на
галеры, вечному изгнанию и даже смертной казни, в случае возвращения. За
плотское сношение слуги со своею госпожою слугу посылали на смерть, а
госпожу прощали.
Изложенная выше раздача помилований была причиной, что писатели-юристы
XVIII столетия, которые занимались изысканием лучших основ правосудия,
восставали, за исключением очень немногих, с особенною силою против самого
права помилования, которое в настоящее время, будучи применяемо ко всем
подданным без различия, не вызывает таких резких порицаний. Филанджиери,
один из очень умеренных писателей XVIII в., говорит: "Если закон должен
осуждать, а государь прощать, законы, вместо того чтобы остановить действия
частного насилия, сделаются в руках какого-нибудь притеснителя всегда
надежным средством для угнетения членов общества, которые не умеют получить
его милость. Они будут предметом насмешки и презрения для дерзкого раба,
который может безнаказанно нарушать их под покровительством какого-нибудь
придворного или женщины, в кредит. Следовательно, главный интерес гражданина
будет состоять не в том, чтобы повиноваться законам, но чтобы нравиться
монарху. Судья, торгующий правосудием, магистрат, виновный в лихоимстве и
вымогательствах, генерал, приносящий в жертву своей корысти безопасность и
славу своего отечества, министр, пользующийся своею властью для обогащения
своей семьи и угнетения своих соперников, должны будут, для избежания
наказания за свои преступления, только уступить часть своих богатств
метрессе или другу государя. Строгость закона будет поражать только
несчастных, которые не могут возвыситься над нею множеством преступлений".
Очевидно, что с изданием этого закона за пэрами законодательным образом
была утверждена та привилегия, которою они пользовались до тех пор при
помощи разных тонких юридических толкований. Затем эта привилегия при
Вильгельме и Марии была распространена на женщин, которым предоставлено было
право просить об освобождении за некоторые преступления от смертного
наказания. Блакстон говорит, что всякая женщина, всякий пэр королевства и