"Эфраим Кишон. ...А что будем делать после обеда? (сатирические рассказы о маленькой стране)" - читать интересную книгу автора

бездействющее правительство и особенно его премьер-министра Давида ->
Бен-Гуриона . Однако, вспышка истерии никого не тронула, а вместо
Бен-Гуриона несколькими часами позже появился некий высокопосталенный
чиновник, который от имени Еврейского агенства многократно извинился и
вежливо пригласил спеть наш национальный гимн "Ха-тиква". Мы спели его, даже
не зная текста, и по завершении атаковали его вопросом, где нам
остановиться. Некоторые из наших спутников уже решили ехать в Тель-Авив,
другие удовольствовались бы кварталом вилл вокруг столицы. Экономные
интересовались ценами на жилье: "Почем трехкомнатная квартира с кухней? А
отдельно кухня?".
- Соберу рассеянных, сказал Господь, и направлю их в Землю
обетованную, - ответило одухотворенным голосом Еврейское агенство.
Из всех наших проблем жилье было самой настоятельной. Мы уже знали, что
в провинции голубятни предлагали за двенадцать фунтов в месяц без залога,
правда, еще два фунта - дополнительный сбор для посредника. Один
дальновидный румын пришел к грандиозной идее поселиться в пустующей арбской
гостинице в Яффо. Все ему завидовали.
Лично я имел две возможности: либо разместиться в жестяной коробке в
перевалочном лагере под Хайфой вместе с одной триполитанской семьей с
одиннадцатью беспокойными детьми, либо временно раскинуть свою палатку у
подселенца тети Илки, который накануне перенес апоплексический удар и уже не
мог сопротивляться. Я склонялся к лагерю беженцев, поскольку тетя Илка
постоянно повторяла, что она как главный квартиросъемщик нумерует рулоны
туалетной бумаги.
Самое большое разочарование преподнес мне дядя Яков. Даже закоренелые
сионисты говорили о нем, как о легенде. Якобы тридцать лет тому назад он
прибыл в Палестину с маленьким чемоданчиком и владел тем же чемоданчиком и
поныне. Более того, у него якобы был большой холодильник. Как оказалось
впоследствии, этот холодильник и был его квартирой. Самое же замечательное
было в том, что свет в ней зажигался сам, как только открывалась дверь.
Между тем, начальника порта нашли спящим в зале ожидания, и нам наконец
позволили спуститься на Землю обетованную. В дощатом домике, в углу которого
висела электрическая лампочка, сидел за шатким столом некто в шортах,
идентифицируемый по беглому идишу как сотрудник по делам иммигрантов.
Мы были глубоко тронуты. Наконец-то, нам впервые разрешили постоять в
очереди на новой родине.
После часового стояния я достиг заветного стола. Сквозь линзы очков,
постоянно сползавших ему на нос, сотрудник грустно посмотрел на меня.
- Имя?
- Кишонт, Ференц.
Это заметно обескуражило его.
- Какое из двух является фамилией?
- Кишонт.
- Кишон, - поправила меня служащая персона и поправила очки.
- Нет, не Кишон, - настаивал я. - Кишонт, с "т" на конце.
- Кишон, - повторил, не обращая внимания на мои возражения, чиновник. -
Имя?
- Ференц.
Он снова строго уставился на меня.
- Эфраим, - решил он наконец и тут же это записал.