"Николай Киселев-Громов. С.Л.О.Н Соловецкий лес особого назначения " - читать интересную книгу автора

затем в Чрезвычайных Комиссиях разных городов Северного Кавказа. Во всех них
он был начальником Секретных Отделов, ведших борьбу с антисоветскими
партиями и духовенством. В 1924 г. ему удалось уйти со службы, но не прошло
и месяца, как он был вызван Административно-Организационным отделом ОГПУ и,
после недолгого разговора, был снова водворен на прежнюю "работу". В 1927
г., после одной ревизии, обследовавшей деятельность сотрудников ОГПУ; он был
обвинен в "халатности" и отправлен в наказание на службу в Управление СЛОНа.
Там он служил в течение трех с половиной лет в Инспекционно-Информационно-
Следственном Отделе (ИСО) и в штабах Военизированной Охраны Лагерей. "Бежал
я за границу" пишет автор, "не потому, что мне у большевиков жилось
материально плохо, и не для того, чтобы за границей найти материально лучшую
жизнь... бежал я и не потому, что крысы всегда бегут с гибнущего корабля:
советский корабль довольно крепок и тонуть он пока-что не собирается;
наоборот, он ежечасно готовится к тому, чтобы топить корабли
капиталистической конструкции... Я бежал за границу, чтобы целиком отдать
свою оставшуюся жизнь, знания и опыт на дело освобождения России от
большевиков".
Настоящая книга представляется автору его первым вкладом в эту борьбу.
? ? ?
Книга Киселева, превосходя все, до сих пор написанное о лагерях смерти,
не свободна, однако, от ошибок - порою весьма грубых.
Мы уже указали, что автор ошибочно относит лагерь в Алма Ата к СЛОНу. В
его рукописи мы обнаружили затем ряд противоречивых цифр о СЛОНе и должны
были совершенно удалить их. При выяснении причин, породивших "невязки" в
цифрах, мы установили, что в рукопись цифры были внесены не по записям
автора, вынесенным из России, а по памяти. Это обстоятельство заставляет нас
рекомендовать читателю не принимать оставшиеся в книге цифры - как
совершенно точные. Память явно изменяет автору и в ряде других важных
случаев. Сюда относятся данные автора об уроке заключенного при
лесозаготовительных работах. Он определяет урок в 35 деревьев на одного
заключенного в день. Эта норма физически не выполнима. В показаниях крестьян
южной России (в брошюре "Соловецька каторга") она выражается в 34 дерева в
день на трех человек; генерал Зайцев в своей книге "Соловки" указывает 13
деревьев, как ежедневный урок одного заключенного. По-видимому, правильной
следует считать норму, единогласно названную несколькими крестьянами южной
России: 34 дерева в день на трех человек (срубить, очистить от сучьев и коры
и разрезать на куски установленной длины)... Кажется ошибается автор, говоря
о четырех категориях заключенных по их трудоспособности: печатные источники
и наши личные расспросы говорят о т р е х категориях (1, неспособные ни к
какой работе, 2. неспособные к физической работе, 3. пригодные для всех
работ). При личных расспросах автор настаивал на существовании четырех
категорий, но был не в состоянии указать какие же лица относятся к первой
категории; не указывает он этого и в своей книге. Сомнение вызывает и
количество хлеба выдаваемое заключенному на лесных работах; по автору, оно
равняется одному килограмму в день, все остальные источники показывают или
два фунта, или 800 rpaмм, т. е. величины совпадающие.
Эти ошибки не уничтожают ценности книги и даже не уменьшают ее. И не
только потому, что оне оговорены: сила книги не в отдельных фактических
данных, она в живом изображении всего зверино-страшного быта лагерей смерти,
в которых жизни полутора миллиона людей ежедневно и ежечасно с бездушием и