"Алексей Кирносов. Свидание с морем " - читать интересную книгу автора

вкусное и питательное ядро. Схватываешь?
- Схватываю, - кивнул Игорь.
Он в самом деле понимал смысл речей Ивана Ивановича, несмотря на много
непонятных слов. Составленные вместе, непонятные слова сами собой
объяснялись.
Иван Иванович достал из-под стола затейливо искрученную коряжку.
- Что ты видишь в этом сучке?
- Надо подумать...
Игорь взял коряжку в руки и стал ее по-всякому вертеть. Замерещились
разные образы, пришлось немного прищурить глаза, чтобы их получше
рассмотреть. С прищуренными глазами лишние части отпадали и не мешали
видеть.
- Вот так будет лось, - начал он рассказывать, - только с тремя ногами,
и голова слишком большая... А с этой стороны вроде старичок сидит на пеньке
и ноги протянул, а это рука и в руке палка. А с этой стороны получается...
какой-то динозавр.
Иван Иванович взял у него коряжку и поставил на стол вертикально:
- А если так посмотреть?
- Так, вроде на балерину похоже, - пригляделся Игорь. - Только руки
кривые и длинные. И ноги уродские. Одна толстая, другая тонкая, и хвост
зачем-то. Нет, балерины не выйдет.
- Хвост, он, конечно, совсем непригоден в данном случае, - сказал Иван
Иванович и отсек лишний кусок точным ударом острого ножа. - Это ты прав... А
от твоего заявления относительно рук и ног мне стало грустно. Не в
примитивной пропорции и не в портретном сходстве красота и правда жизни.
Легенда о целесообразности прекрасного отжила свой краткий век. Симметрия -
это лишь один из многих видов проявления гармонии миров. Посмотри на эти
разной длины и неравной толщины конечности. Сколько в них изящества и
полета! Словом, если хочешь... Впрочем, ты есть разболтанный мальчик,
который не ходит на полдник, и в кружок не можешь быть принят.
Завороженный речью Ивана Ивановича, Игорь забыл, что он разболтанный
мальчик и не ходит на полдник. У него уже не было сомнений, что он член
кружка "Природа и фантазия" и сейчас примется вырезать из сучка балерину.
Руки опустились. Погасло вдали что-то прекрасное и томительно манящее.
Захотелось поклясться, что он больше никогда не будет, но язык не мог
выговорить эти глупые дошкольнические слова. Неужели Иван Иванович сам не
видит, что Игорь весь раскаивается и никогда больше не будет нарушать
распорядок дня: для того чтобы заниматься в кружке, он готов претерпеть
любые тяготы и лишения?!
- Вот так устроена жизнь, брат Игорь, - сказал Иван Иванович и запрятал
сучок обратно под стол. - Однако, судя по твоей бледности и тоскливо
закушенной губе, ты раскаиваешься в своей ошибке и, как пишут в
провинциальной прессе, приложишь все усилия. Ладно, даю тебе испытательный
срок... - Иван Иванович взглянул на часы. - Ровно сутки и две минуты. Сучок
пока сохраню. Придешь завтра вовремя, будешь равноправно работать. А
сейчас - прошу извинить, ибо распорядок дня есть один из видов гармонии
миров и нарушать его я не люблю. Всего доброго, Игорь!
- До свиданья, спасибо. Он вышел из помещения.
На сцене, жужжа, топталась толпа кружковцев, выжидая последнюю минутку
до начала занятия. А ему стало нечего делать. Решил еще раз посмотреть на