"Екатерина Кинн, Наталия Некрасова. Самое тихое время города " - читать интересную книгу автора

зажмурилась на золотой закат, рассеченный тонкой иглой Останкинской
телебашни там, на горизонте. - Мой город такой большой, такой светлый, и
стены его из белого камня. Он не ввысь растет - вширь. И купола золотые, и
перезвон такой медовый, а за стеной светлое озеро да широкая река, а за ней
дремучие леса, а за ними - горы высокие, а за горами - моря широкие, а за
морями - земли великие, неведомые... А каков собой Камелот?
- О, он прекрасен. На рассвете он золотой, а на закате медный, и ветер
звенит в башнях. А ветер пахнет морем. Мне всегда хотелось полететь с ветром
в далекие края... за моря, за леса. И вот - я даже дальше. Когда был дома,
тосковал по странствиям и приключениям. А теперь тоскую по Камелоту. И все
равно знаю - если вернусь, то недолго буду там, потому что снова прилетит
ветер, и снова я отправлюсь в Странствие.
Они молчали, глядя на город в сизой дымке, на блеск золотых куполов и
изгиб реки и на нарисованные в небе завитки ярких белых облаков.
- Извините, - послышался сзади мягкий голос - не то низкий женский, не
то высокий мужской. Юноша и девушка резко обернулись. Сзади прилаживал на
треногу фотоаппарат не то парень, не то угловатая девица. Нет, все-таки
парень. Смуглый, с прихваченными кожаным шнуром длинными темными волосами.
Еще чуть подлиннее бы ресницы да понежнее губы - и был бы отвратно смазлив,
а так просто очень симпатичный парень. Не то чтобы хлипкий, просто
тонкокостный - такие никогда не будут выглядеть Шварценеггерами, хоть совсем
в качалке поселись. - Извините, можно я вас сниму? Очень колоритная у вас
группа получается.
Кэт с Агловалем переглянулись. Пожали плечами.
- Пусть снимает? - шепнула Кэт.
- Да пусть его, - ответил Агловаль, пристально и несколько изумленно
глядя на фотографа. - Пусть...
Фотограф прицелился, щелкнул раз, другой - всего снимков пять,
наверное, сделал.
- Меня зовут Ли, - потом представился он. - Не китаец, такое прозвище.
Вот моя визитка, - порылся он в нагрудном кармане. - Там адрес галереи.
Приходите на фотовыставку! Вас бесплатно пропустят!
Он собрал свою аппаратуру, сунул в сумку и пошел прочь в направлении
садящегося солнца.
Смотреть на низкое светило было трудно, и Агловаль не заметил, в какой
момент фотограф исчез - был, и нет его.

Солнце уже сползло каплей горячей меди за горизонт. Становилось
холодно. Кэт решила пройти домой кружным путем - через Сетуньские проезды, а
затем по мостику через Сетунь и прямо к дому. В домах возле Сетуньского
Стана жили два кошачьих прайда, которых она подкармливала, хотя в последнее
время их вроде кормили при магазине. Надо было проведать. Агловаль конечно
же вызвался сопровождать. Пока пешком дошли до нужных домов, совсем
стемнело, потому как ночь была безлунная, а фонари, пусть и горели ровно и
ярко, почему-то освещали в этих местах лишь малый круг возле столба. Словно
тьма тут была густая и желеобразная, не поддающаяся свету. А домой Кэт надо
было не через большой освещенный мост, а через другой, темный, подальше, у
гаражей.
В пойме Сетуни, между Кутузовским проспектом и "Мосфильмом", давно
ошивались стаи одичавших собак. Иногда по ночам Кэт слышала, как они лают и