"Паскаль Киньяр. Все утра мира " - читать интересную книгу автора

- Пришли, - сказал господин де Сент-Коломб.
И он стукнул молотком в дверь. То была узкая резная деревянная дверь.
Послышался звон колокола Сен-Жермен-л'Оксерруа. В дверь выглянула старуха.
На ней был старомодный чепец клином на лбу. Они уселись возле печки в
мастерской господина Божена. Художник работал, он писал стол: наполовину
пустой стакан вина, лежащая лютня, нотная тетрадь, черный бархатный кошель,
колода карт, из коих верхний был трефовый валет, шахматная доска, а на ней
ваза с тремя гвоздиками, и восьмиугольное зеркало, прислоненное к стене.
- Все, что отнимает смерть, погружено в ее мрак, - шепнул Сент-Коломб на
ухо своему ученику. - Вот они, все радости жизни, что уходят от нас, говоря
свое последнее "прости".
Господин де Сент-Коломб спросил художника, может ли тот вернуть ему
полотно, взятое на время: господин Божен показывал картину одному торговцу
из Фландрии и тот заказал копию с нее. Живописец сделал знак старухе в чепце
клином на лбу; она поклонилась, вышла и принесла картину в рамке черного
дерева - вафли на блюде. Он показал ее господину Маре, особо отметив бокал
на ножке и затейливо свернутые желтые пирожные. Потом бесстрастная старуха
принялась оборачивать картину покрывалом и обвязывать веревками. Мужчины
глядели на работающего художника. Господин де Сент-Коломб снова шепнул
господину Маре:
- Прислушайтесь к звуку кисти господина Божена.
Они оба закрыли глаза и стали вслушиваться в шорох кисти на полотне.
Затем господин де Сент-Коломб сказал:
- Теперь вы познали технику ведения смычка.
Господин Божен обернулся, чтобы спросить, о чем это они шепчутся.
- Я говорил о смычке, сравнивая его с вашей кистью, - ответил господин
де Сент-Коломб.
- Полагаю, вы заблуждаетесь, - со смехом возразил художник. - Я люблю
золото. И занимаюсь тем, что отыскиваю дорогу, ведущую к таинственным его
отблескам.
Они распрощались с господином Боженом. Белый чепец клином на лбу сухо
кивнул вслед гостям, когда за ними затворялась тяжелая резная дверь. На
улице бесновался снежный ураган. Они ничего не видели и то и дело оступались
в сугробах. Наконец, они вошли в находившийся поблизости зал для игры в мяч.
Заказали по чашке супа, выпили его, дуя на горячее облачко пара и
прохаживаясь по зале. Они смотрели на знатных господ, что играли в окружении
своей челяди. Юные дамы, сопровождавшие кавалеров, приветствовали
аплодисментами лучшие удары. Затем они вошли в другую залу, где на
подмостках декламировали две женщины. Одна из них произносила громко и
нараспев:
- Они блестели ярче факелов и мечей. Прекрасная даже без украшений, в
одном лишь сиянии своей прелести, вырванная из пучины сна. Чего же мы
хочешь? Мне неведомо, может ли эта небрежность, эти факелы и тени, эти крики
в тишине:
Вторая медленно вторила ей, октавою ниже:
- Я хотел заговорить с нею, но голос мой пресекся. Застывший, охваченный
бесконечным изумлением при виде этого образа, я тщетно пытался отвлечься.
Слишком живым был он в моих глазах; мне чудилось, будто я говорю с нею, мне
,(+k были даже слезы, что текли по моей вине:
Пока актрисы произносили все это, с нелепой трагической жестикуляцией,