"Стивен Кинг. Коффи проходит милю ("Зеленая Миля" #6)" - читать интересную книгу автора

смешными клоунами и самыми дикими зверями однажды покидает город. Наш
цирк уехал после заседания Совета по расследованию - звучит очень
значительно и пугающе, а на самом деле все выглядело прозаически. При
иных обстоятельствах губернатор обязательно потребовал бы на блюде
чью-нибудь голову, но на сей раз было не так. Его племянник со стороны
жены - кровный родственник его жены - сошел с ума и убил человека.
Убил преступника, да, и слава Богу - но все равно Перси убил человека,
мирно спящего в своей камере. А если добавить еще тот факт, что
означенный молодой человек остается безумным, как мартовский заяц, то
можно понять, почему губернатору так хотелось замять дело, и как можно
скорее.
Наше путешествие к дому начальника Мурса на грузовике Харри
Тервиллиджера так и не выплыло наружу. О том, что на Перси надели
смирительную рубашку и заперли в смирительной комнате, тоже никто не
узнал. Как и о том, что Вильям Уортон был напичкан наркотиками, когда
Перси его застрелил. Да и не могли узнать. Зачем? У властей не было
оснований подозревать в организме Уортона что-то, кроме полудюжины
пуль. Следователь их удалил, гробовщик положил тело в сосновый ящик;
вот таков был конец человека с татуировкой "Крошка Билли" на левом
предплечье. Как говорится, туда ему и дорога.
И все равно слухи гудели еще почти две недели. За это время я
молчал как рыба, и, конечно, не мог взять выходной, чтобы проверить
мысль, осенившую меня за кухонным столом наутро после происшествия. Я
точно знал, что цирк уже уехал, когда пришел на работу в середине
ноября, по-моему, двенадцатого, но я не очень уверен. В этот день я
нашел на своем столе листок бумаги, которого так боялся: приказ о дне
казни Джона Коффи. Вместо Хэла Мурса его подписал Кэртис Андерсон, но
в любом случае приказ имел юридическую силу и, конечно же, побывал у
Хэла, прежде чем попал ко мне. Я представил себе Хэла, сидящего за
столом в административном корпусе, с этим листком бумаги в руке.
Наверное, он думал о своей жене, которая для врачей больницы в
Индианоле стала воплощением чуда, сотворенного за девять дней. У нее
был свой приказ о казни, врученный врачами, но Джон Коффи его порвал.
А теперь вот пришла очередь самого Джона Коффи пройти Зеленую Милю, и
кто из нас мог бы помешать? Кто из нас остановил бы это?
День казни в приказе был назначен на двадцатое ноября. Через три
дня после получения - кажется пятнадцатого, - я попросил Дженис
позвонить и сказать, что я болен. После чашки кофе я поехал на север в
своем трясущемся, но вполне надежном "форде". Дженис поцеловала меня
на дорожку и пожелала удачи. Я поблагодарил, но не представлял, что
можно считать удачей: если найду то, что ищу, или, наоборот, не найду.
Но я точно знал, что петь в дороге мне не захочется. Не тот день.
К трем часам дня я уже поднялся высоко в горы. До здания суда
графства Пурдом я добрался перед самым концом рабочего дня, просмотрел
записи, а потом мне нанес визит шериф, которому клерк сообщил, что
какой-то незнакомец копается в местных бумажных могильниках. Шериф
Кэтлит хотел знать, чем я занимаюсь. Я ему рассказал. Кэтлит обдумал
мои слова, а потом сообщил кое-что интересное. Он предупредил, что
будет все отрицать, если я обмолвлюсь кому-нибудь хоть словом. Выводы
делать было рано, но это уже кое-что. Я не сомневался. Я думал об этом