"Стивен Кинг. Зеленая миля." - читать интересную книгу автора

каждой стороны широкого центрального коридора, и каждая камера почти вдвое
больше камер в четырех других блоках. Причем все одиночные. Отличные
условия для тюрьмы (особенно в тридцатые годы), но обитатели этих камер
многое бы отдали, чтобы попасть в любую другую. Честное слово, они бы
дорого заплатили.
За все время моей службы в качестве надзирателя все шесть камер не
заполнялись ни разу - и слава Богу. Максимум - четыре, там были белые и
черные (в Холодной Горе среди ходячих мертвецов не существовало сегрегации
по расовому признаку), и все равно это напоминало ад.
Однажды в камере появилась женщина - Беверли Макколл. Она была черная,
как дама пик, и прекрасна, как грех, который у вас никогда не хватит пороха
совершить. Она шесть лет мирилась с тем, что муж бил ее, но не могла
стерпеть и дня его любовных похождений. Узнав, что муж ей изменяет, она на
следующий вечер подкараулила беднягу Лестера Макколла, которого приятели (а
может быть, и эта очень недолгая любовница) называли Резчик, наверху, на
лестнице, ведущей в квартиру из его парикмахерской. Она дождалась, пока он
расстегнет свой халат, а потом наклонится, чтобы неверными руками развязать
шнурки. И воспользовалась одной из бритв Резчика. За два дня перед тем, как
сесть на Олд Спарки, она позвала меня и сказала, что видела во сне своего
африканского духовного отца. Он велел ей отказаться от ее рабской фамилии и
умереть под свободной фамилией Матуоми. Ее просьба была такова зачитать ей
смертный приговор под фамилией Беверли Матуоми. Почему-то ее духовный отец
не дал ей имени, во всяком случае она его не назвала. Я ответил, что,
конечно, тут нет проблем. Годы работы в тюрьме научили меня не отказывать
приговоренным в просьбах, за исключением, конечно, того чего действительно
нельзя. В случае с Беверли Матуоми это уже не имело значения. На следующий
день, примерно около трех часов дня, позвонил губернатор и заменил ей
смертный приговор пожизненным заключением в исправительном учреждении для
женщин "Травянистая Долина": сплошное заключение и никаких развлечений была
у нас такая присказка. Я был рад, уверяю вас, когда увидел, как круглая
попка Бев качнулась влево, а не вправо, когда она подошла к столу
дежурного.
Спустя лет тридцать пять, не меньше, я увидел это имя в газете на
страничке некрологов под фотографией худощавой чернокожей дамы с облаком
седых волос, в очках со стразами в уголках оправы. Это была Беверли.
Последние десять лет жизни она провела на свободе, говорилось в некрологе,
и она, можно сказать, спасла библиотеку небольшого городка Рейнз Фолз. Она
также преподавала в воскресной школе, и ее любили в этой тихой гавани.
Некролог был озаглавлен: "Библиотекарь умерла от сердечной
недостаточности", а ниже мелкими буквами, словно запоздалое объяснение:
"Провела более 20 лет в тюрьме за убийство". И только глаза, широко
распахнутые и сияющие за очками с камешками по углам, оставались прежние.
Глаза женщины, которая даже в семьдесят с чем-то, если заставит нужда, не
раздумывая достанет бритву из стаканчика с дезинфицирующим средством. Убийц
всегда узнаешь, даже если они кончают жизнь пожилыми библиотекарями в
маленьких сонных городишках. И уж, конечно, узнаешь, если провел с убийцами
столько лет, сколько я. Всего один раз я задумался о характере своей
работы. Именно поэтому я и пишу эти строки.
Пол в широком коридоре по центру блока "Г" был застелен линолеумом
цвета зеленых лимонов, и то, что в других тюрьмах называли Последней Милей,