"Диана Кинг. Робин Гуд против шерифа " - читать интересную книгу автора

шлеме с непомерно огромными бычьими рогами он показался раненому Раски
сказочным демоном, лесным кобольдом и здорово напугал его.
Теперь же, когда Шеклберг признал того, кто находился в его руках, он и
сам здорово напугался. Отец датчанина, Торстведт, навряд ли был бы рад
узнать о том, что его норманнский компаньон накануне запланированного
величайшего из мероприятий занимается тем, что по ночам, словно какой-нибудь
стрелок-бродяга, устраивает небезопасную облаву, в которую (вот тебе
здрасьте!) попадается его собственный сын! Еще до того, как Робин отправился
на встречу с шерифом Реджинальдом, Шеклберг позвал его в хижину заросшего
Лопина и, отведя в глубь комнаты, подальше от очнувшегося уже после
бесконечных отваров и натираний старой Карги датчанина, объяснил ему, что
это за человек. Шеклбергу не было резона скрывать это от Робина. Торстведту,
своему компаньону, он уже давно не доверял.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

"Слава милостивому Аллаху, отец любимый мой, Сулейман-Абу-Акыр. Пишет
тебе нежно любящая дочь твоя, Сулейки Эль-Аффарет. Да ниспошлет Господь и
ангелы небесные сияние на дом ваш, и на тридцать ваших любимых жен, и на
тридцать нелюбимых. Да сбудутся перед вашей гордой головой все желания ваши
сущие и грядущие, да обретут просящие у вас помощи земной, равно как и
небесной они испрашивают у великого вседержителя. Скорее лопнут волны
океанов моего терпения, нежели я поколеблюсь в том, что свет снизошел на
землю оманского султаната, явив ему столь достойного мужа, занявшего
подобающее человеку щедрому и проницательному место, на котором он
поспособствовал уже немало и поспособствует впредь прославлению имени
своего, как и имени достойного султана своего, как и имени величайшего из
великих, пророка над пророками.
Сулейки, преданная дочь твоя, сообщает тебе, что жизнь ее, полная света
и радости, помрачнела с твоим отъездом, отец, из этой холодной и туманной
столицы варваров. Нежный муж мой, преданный твой друг, здравствует хорошо и
велит тебе передать свои почтительные поклоны. Только вот завелось у него
одно дело, и это меня, твою преданную дочь, немало огорчает. Явился из
северных лесов старый его товарищ, заросший, в грязных штанах и сапогах,
увел достопочтенного мужа в сторону - и вот два дня уже, словно малое дитя,
сходит с ума он. Работу забросил, а отдыхать не уехал: примеряет фальшивые
бороды и усы, фехтует со своим гостем на заднем дворике нашего дома, таится
от меня, стараясь не проговориться ни на слово о том, чем собирается
заняться, а этого обычно между нами не было. Ты, отец, знаешь, как ценил
Саланка подсказку твоей дочери, получившей, благодаря твоей милости,
достойное образование. Этот же новый человек меня настораживает - прости,
что пишу тебе с вестями скорее нерадостными. Тем более, что открытое его и
честное лицо так располагает к доверию: в Лондоне уже не встретишь таких
открытых лиц. Когда-то раньше, говорил Саланка, когда он только прибыл в эту
новую страну, этот человек очень сильно помог ему и, как говорит мой
негодный муж, научил его жить здесь среди норманнов и саксов. Зовут его
Робин, он владеет замком в йоркширских лесах, там, где в свое время жил и
мой муж, промышляя тем, о чем нам не пристало лишний раз упоминать в
письмах.
Опасаюсь, отец, что с Саланкой может что-либо случиться, и ради того,