"Виктор Павлович Кин. Фельетоны" - читать интересную книгу автора

"Комсомольская правда", 29/Х-25


СЛУЧАЙ

Это были какие-то прямо невозможные брюки. Если вы не служили в 5-й
роте N-ского полка и не видели их собственными своими глазами, то вы не
можете себе представить, что это такое. Когда наша рота проходила через
город или местечко, то Мотьку Зыкова ставили в середину рядов, чтобы его
брюки не вызывали скопления любопытных на улице. Некоторые говорили, что это
позор, и предлагали их перекрасить. Но красить их было нечем, а новых брюк
не предвиделось, потому что каптенармус все вещевое довольствие полка носил
в походной сумке через плечо.
Брюки были такого режущего глаз зеленого цвета, что командир роты,
товарищ Пронин, говорил, что на них надо глядеть сквозь закопченное стекло,
ибо для невооруженного глаза они невыносимы. По этим брюкам Мотьку Зыкова
можно было безошибочно узнать среди целой дивизии, ибо других таких брюк не
было не только в армии, но даже на всем свете. Из чего они были сделаны,
непонятно; Мотька несколько раз хотел достать себе другие, но ему не везло,
и он продолжал ходить в старых, зеленый, как гусеница.
Эти брюки отравляли ему жизнь потому, что над ним смеялся весь полк. И,
хотя никаких проступков за Мотькой не замечалось, у нас его как-то
невзлюбили. Говоря правду, остальные ребята тоже не блистали внешностью, и
со всей нашей роты вряд ли набралось бы три полных дюжины пуговиц. Но все
были похожи на настоящих солдат, тогда как Мотька Зыков был посмешищем всей
роты.
Однажды вечером мы узнали, что ожидается наступление на деревню
Дубовку, в которой засели бандиты. Это всех обрадовало, потому что нам
надоело стоять около деревни под открытым небом, в поле, на котором не было
ничего, кроме проклятых муравьев, заползавших за воротник.
Ночью, перед третьей сменой, пришел товарищ Пронин и стал ругаться. Он
обложил всю роту самыми последними словами за распущенность, лень,
нечистоплотность, и в заключение ни за что ни про что посадил татарина
Махмутдинова под арест на три дня, а остальным ребятам надавал нарядов. Все
сидели тихо, потому что когда он сердился, то лучше было молчать.
Назвав нас в последний раз бабами и неряхами, товарищ Пронин повернулся
налево кругом и вышел.
А вечером пришел вестовой военкома и сказал:
- Ваш парень, этот молодчик в капустных штанах, сегодня ночью удрал с
поста. Дезертировал...
Тут мы поняли, почему сердился товарищ Пронин. Наша рота, правда, не
могла похвастаться безупречным поведением, но дезертиров у нас никогда не
было. В этот день мы избегали разговоров о Мотьке Зыкове, и его имя было в
последний раз упомянуто в приказе по полку, как имя предателя и врага
трудового народа.
А через день мы перешли реку и взяли деревню в кольцо. Все было сделано
чисто, и бандиты едва успели удрать, оставив в наших руках весь обоз и
лошадей. За околицей мы натолкнулись на толпу красноармейцев, которые стояли
и разглядывали лежавший на земле труп.
Лицо у мертвеца было разбито прикладами. На груди была вырезана