"Лилия Ким. По живому. Сука-любовь" - читать интересную книгу автора

полуфабрикатами, он ощущает свою семейную жизнь. Умом понимает, что она
есть. Все необходимые атрибуты присутствуют - двое детей, просторная
четырехкомнатная квартира, две машины, регулярный секс и даже стандартный
набор проблем, как-то: мелкие ссоры по вопросам организации быта, скука
пополам с привычкой в интимной сфере, случайные связи с посторонними людьми
пару раз в год. Ничего серьезного. В целом все очень даже аппетитно. Мило,
просто, благополучно, обаятельно, как реклама сливочного масла.
Сергей медленно отстранился от тарелки. Выражение лица у него в этот
момент было в точности как у актеров, когда те, играя исследователей
космических глубин, видят перед собой неизвестную инопланетную субстанцию и
мгновенно интуитивно понимают - все, абзац. Им еще не известно, что это за
тварь, умом они соображают, что надо тащить ее на корабль, чтобы там, в
лаборатории... Но зрители по выражению их лиц в самый первый момент встречи
с тварью уже поняли - ничего хорошего из этого не выйдет, а потому начали
отчаянно переживать, глядя, как ученые - умные, симпатичные люди, которые, в
общем, все правильно делают, - шаг за шагом приближают собственную
мучительную гибель. И ужас-то как раз именно от того, что поступают
правильно, а все равно помрут.
Сергей медленно встал, постоял над тарелкой, а потом вдруг с
неожиданной злостью схватил ее, подошел к раковине, открыл дверцу под ней и
вывалил свой ужин в мусорное ведро, затем резкими, яростными движениями
сполоснул тарелку и сунул ее в посудомоечную машину.
Глубоко вздохнул. Вынул из шкафчика бутылку коньяка и рюмку. Налил.
Поднес ко рту, поморщился и отставил, заранее ощутив жжение - предвестник
будущего дискомфорта в пустом, урчащем от голода желудке.
Со стороны коридора послышалось шлепанье босых ног. Вошла дочка Катя.
- Привет, пап, - бросила она, не отрывая взгляда от мобильного телефона
и сосредоточенно набирая кому-то sms-ку.
- Привет, - сердито буркнул Сергей.
Тут Катя вздрогнула, услышав новые, тревожные нотки в отцовском голосе,
и посмотрела на него.
- Ты чего такой? - спросила она испуганно.
- Жрать хочу, - ответил тот.
Однако от простого Катиного вопроса раздражение его куда-то мгновенно
испарилось. Дочка услышала, что с ним происходит нечто нехорошее. Между ней
и отцом произошел невидимый глазу молчаливый обмен энергией.
- Хошь бутер? - Катя распахнула громадный холодильник. - С икрой. Или
сыром. Или колбасой.
- Хочу, - Сергей сделал глубокий вдох, потом выдох и тяжело грохнулся
обратно за стол, на табуретку. - Давай со всем, что есть.
Минут за пять Катя настрогала целую тарелку кривых толстых сэндвичей и
поставила ее на стол. Налила Сергею чашку чая, сыпанув туда ложки четыре
сахара.
- Варенья хошь? - спросила она, видимо желая по максимуму подсластить
ему жизнь, исходя из собственных скромных возможностей.
- Давай, - Сергей с облегчением взял один из бутербродов и начал его
жевать.
Криво нарезанная булка крошилась, масло лежало толстым куском, икринки
приходилось ловить ртом и свободной рукой, чтобы они не скатывались, - но
это все мелочи. Бутерброд был вне всякого сомнения настоящим. Его можно было