"Анатолий Ким. Собиратели трав" - читать интересную книгу автора

таких пальчиков пожарник еще никогда не видывал. Он вздохнул и, найдя
соломинку, принялся щекотать эти прекрасные ноги.
Женщина быстро села и показалась ему огромной - головою подпирающей
небо. Медные волосы ее разметались среди белых небольших облаков. Две сочные
половины ее пухлого рта зашевелились, затем началось:
- Что тебе надо, бессовестный?.. Как не стыдно... - и так далее.
И тут Витька Бурсой увидел позади ее полного плеча, где-то вдали,
стоявшую на белой дюне лошадь. Все было как обычно: медные волосы женщины
шевелил ветер, мелькнула в небе ворона, море за дюнами ровно шумело. Однако
лошадь, стоявшая на песчаном возвышении, была совершенно красного, словно
спелая клюква, небывалого цвета. Но задержать свое внимание на столь
необычном явлении пожарник не успел, потому что женщина продолжала честить
его, и он зажмурился и заткнул себе уши пальцами.
Затем помолчали. За рекою сверху, с сопки, спускался мальчишка, ставя
ноги боком на крутой склон. Под сопкой проходила дорога, на которой сейчас
было пусто. Витька лежал и почесывал одной ногой другую. Это был плотный, но
совсем коротенький человек. Фамилия же его была Большое. Из-за подобного
сочетания корейцы города прозвали его Бурсой, что означало - большой.
Прозвище так и прилипло к нему.
Вдруг со стороны железнодорожного моста подошла к ним толстая,
широкоплечая женщина, жена пожарника Нина, она сжимала в руках обломок серой
коряги.
- Ты чего сюда приплелась? - начал выговаривать ей Витька, живо вскочив
с земли.
- Пошел вон отсюда-а... кобель! - трубным голосом произнесла жена на
все устье и взмахнула дубинкой.
Ты не махай напрасно, а то я те махну! - угрожал пожарник, отступая.
- Пожилой человек, а не стыдис-си! Иди, иди, говорю! - скандалила
Нина. - Моторку бросил, разлегся тут. Дома дети жду-ут!
- Да погоди ты! ~ в сердцах взревел муж...

Так они вместе и подошли к лодке, и Нина взошла на нее, Витька же
Бурсой нагнулся к мотору..
- Люди вон живут на свете и помирают, - сквозь зубы бормотал он, чуть
не плача, - так у них есть что вспомянуть перед смертью. А чего хорошего я
видал от тебя, Нинка моя, чего? О чем ты только думаешь головой своей?
- Я думаю об нашей обчей семейной жизни, - с достоинством отвечала Нина
и вдруг заплакала. Она во время скандала ни разу не оглянулась на рыжую
незнакомку, однако адресом своих речей разумела именно ее.
- Ну и думай, дура! - свирепо выкрикнул Витька, не выносивший жениных
слез, рывком завел мотор, с. толкнул лодку в воду, но сам, перегнувшись
через борт, живо схватил штаны и рубаху с банки и остался на берегу. Лодка
же, безнадзорно стуча мотором, плавно и быстро двинулась по реке.
Нина ахнула, всплеснула руками и стала торопливо перебираться на корму,
к мотору, по пути топча наваленную на дно лодки рыбу.
- Бхай, Нинка моя! - кричал вслед пожарник, грозя кулаком. - Продавай
рыбу, нагребешь денег карман! А я еще погуляю!
Плачущая жена ничего не ответила. Убито склонившись над рулем, она
правила лодкой, держа ее по середине реки.
Торжествуя, пожарник обернулся назад, но увидел, что женщины на старом