"Джон Кифовер. Кали " - читать интересную книгу автора

муки, постепенно приведшие меня к грани безумия, и заставившие теперь
написать это... признание. Пожалуй, именно так можно все это назвать. Но,
повторяю, сам кошмар тогда лишь зарождался.
Мучения - чувство вины, потрясение, отвращение - начались сразу же
после убийства козленка. Едва его кровь заструилась по моим ладоням,
закапала мне на одежду, все это похожее на сон, полугипнотическое состояние
мгновенно улетучилось, словно взмах ножа в сочетании с тем, что я увидел и
почувствовал руками, одновременно рассек и мою одурманенную душу, впустив в
нее порыв свежего воздуха реальности. Я как будто проснулся и неожиданно
обнаружил, что держу мертвого козленка перед безнадежно обезумевшей
женщиной.
С той минуты и вплоть до момента, когда я наконец добрался до
гостиницы, в мозгу моем словно висела некая пелена. Шок от осознания того,
что я совершил, видимо, оглушил меня - как мне кажется, к моему счастью. Я
смутно помню, как опустил все еще теплое тело животного (даже сейчас в ушах
слышатся звук глухого его удара об пол), в ужасе взглянул на свои
окровавленные руки, после чего повернулся и как безумный бросился прочь из
комнаты. Каким-то образом - я даже не знаю, как именно, - я все же добрался
до гостиницы. Следующее, что осталось в памяти, это отчаяние, яростное
отмывание, соскабливание крови с ладоней, которое продолжалось, как мне
чудилось, несколько часов, даже после того как на руках не осталось ни
малейших следов -а я все наливал и сливал, наливал и сливал из раковины
воду, пытаясь оттереть весь этот ужас, отвращение, вину.
Мне не удалось этого сделать. Ужас, отвращение, вина - они остались,
они и сейчас во мне, хотя я уже в Сан-Франциско. Я оставил работу в школе -
мыслимо ли было мне теперь общаться с невинными душами, держать их в своих
руках - окровавленных руках! Я уже давно практически ничем не занимаюсь,
просто сижу в своей комнате и пью, в ужасе ожидая того момента, когда
наступит ночь и я наконец усну. Я сижу в своей комнате и слушаю - слушаю
голос того козленка.
Дурные сны, кошмары начались почти сразу же (я имею в виду обычные,
всем известные кошмары, которые наступают во сне и в общем-то не особенно
сильно терзают человека). Ту первую ночь - сразу же после дня, проведенного
с Кали, - мне никогда не забыть. Это была ночь бессонного ужаса. Мне никак
не удавалось заставить себя отвлечься от мыслей о содеянном, о том безумном
деянии, которому я предавался после того как переступил порог ее комнаты и
вплоть до того, как бросился из нее прочь. Во сне ли, наяву ли, я постоянно
думаю об этом, чувствую все это. А та ночь была лишь первой из многих,
последовавшей за ней.
Разумеется, я прервал свой отпуск в Индии и сразу же вернулся в
Америку. Кошмар продолжал преследовать меня.
Я стал принимать снотворное. Кошмар не прекращался. Я обратился к
психиатру. Кошмар оставался со мной. Каждую ночь. Каждую ночь. Я видел
кровь на своих руках, на одежде, хотя в первый же день выбросил все, что
было на мне при встрече с Кали.
Ничего не помогало - кошмар продолжал существовать.
Тогда я, наконец, нашел некоторого рода облегчение своим страданиям.
Впрочем, если мне действительно в какой-то степени удалось избавиться от
кошмара в привычном, общепринятом смысле этого слова, на его место пришел
новый именно тот, который сейчас ежедневно сводит меня с ума. Он медленно,