"Джалиль Гиниятович Киекбаев. Родные и знакомые " - читать интересную книгу автора

видать, и наша очередь...
- Тут ещё как сказать, - отозвался мастер Калмыков. - Кто играет с
огнём, может бороду себе опалить...
Мастер Савин высказался определённей:
- Доиграется батюшка, добалуется заступничек...
Сунагат догадался: "батюшка"- царь Николай.
О ленских событиях он тоже слышал, потому что разговоры о них на заводе
становились всё откровенней. Нескольких рабочих для острастки даже вызвали в
контору, Говорили, что их допросил какой-то приезжий. Приезжий был в
штатской одежде. Всем, конечно, стало ясно: из тайной полиции.
Из-за всего этого начальством и было решено: завод поскорее остановить,
рабочих на лето распустить, дабы избежать их сговора и согласованных
действий; остающимся на ремонте несколько увеличить плату... Авось до осени,
когда завод снова задышит, волнения из-за ленских событий улягутся. А не
улягутся - там, будет видно...
В самом конце мая на заводе установилась тишина. Умолк гул пламени в
печи. Не слышно больше звона случайно разбитого стекла. Перестал валить
чёрный дым из высокой трубы, торчащей у подножья лысого горного отрога;
теперь и кочегарам - вольная воля.
Сунагат заторопился в аул. Заглянул к своему товарищу, подручному
правильщика Хабибулле, тоже собиравшемуся в родные края.
- Ну, как твои дела? Готов?
- Да я ещё получку не получил. Выходит, не попутчик тебе.
- Тогда, брат, я завтра же утречком и двинусь. Хоть на своих двоих. На
коне, говорят, хорошо, а пешком - спокойней...
Сунагата томило нетерпенье. Укладываясь спать, он несколько раз
мысленно побывал в Ташбаткане. И ночью снился ему аул. Спал он плохо,
беспокойно. Едва забрезжил жёлтый рассвет, - вскочил, принялся разогревать
самовар. Проснулась квартирная хозяйка Матрёна Прохоровна, сама заварила
чай. Он торопливо, обжигаясь, попил чаю, быстро собрал в котомку пожитки и
вышел из дому, решив, как можно больше отшагать по холодку.
Некоторое время Сунагат шёл по равнине. Когда дорога пошла на подъём,
из-за гор раскалённым стеклянным шаром выкатилось солнце. На облитой
утренним светом траве бесчисленными бусинками засверкала роса. Сунагат
свернул на траву, и за его сапогами потянулся тёмный след.
Поднявшись на возвышенность, он оглянулся. Завод теперь оказался на дне
котловины. За приземистыми зданиями торчала труба, отсюда она выглядела
столбом на майдане сабантуя. У подножья возвышенности голубело зеркало
заводского пруда.
Подправив за спиной котомку, Сунагат вновь зашагал по росе к темневшему
впереди лесу. Настроение у него приподнятое, утренняя прохлада бодрит.
Хорошо ему шагать, любуясь природой, после долгой зимы и весны, проведённых
возле огнедышащей печи. "Геена огненная", - говаривал мастер Опарин,
заглядывая в чрево печи. Но они каждый день спозаранку спешили к этому
адскому пламени, ибо в нём - источник их существования.
Завод, как и вот этот неоглядный лес, принадлежит дворянину Дашкову.
Живёт он в Петербурге, во владения свои наезжает очень редко. Говорят, будто
он не просто богач, а ещё и генерал при самом царе. За три года работы на
заводе Сунагат хозяина не видел ни разу. Управляет заводом присланный из
Петербурга тощий, несмотря на прожорливость, длинноносый, с выпученными